Противотанкист - [22]

— Вот именно что остались, а из чего у нас в батальоне лучше всего самолёт сбить?

- Сбить это вряд ли, а вот напугать, или отогнать огнём это можно. Во-первых, это самозарядки, во-вторых ручники, ну и в-третьих винтовки и карабины. Из ППД не достать, а из станкача нужен специальный станок, про пистолеты и миномёты даже упоминать не стоит, как противосамолётное средство, они ноль без палочки.

— Вот сам и ответил на свой вопрос, — а где больше всего ручных пулемётов и СВТ? Правильно в стрелковых ротах, вот они-то и будут нас прикрывать. — А взводный молодец, шарит, как сказали бы у нас в армейке. Да уж, а с зенитками здесь труба, а точнее полная жо. И па в одном флаконе, и с этим надо что-то делать, ведь фашистская авиация это беда для РККА. Вот над этим и надо на досуге подумать. Я сам-то ни разу не зенитчик, но зушка здесь действительно бы не помешала, а ещё «Шилка» или «Тунгуска», размечтался косой. Информации мало, надо спросить у летёхи.

— Слышь Вань, а что для станкача никакой приспособы не сделать, чтобы самолёты сбивать, может есть зенитный станок? Тут уже задумался командир и через пару минут ответил.

— Нас в училище стрелять из зенитных пулемётов не учили, но в теории было несколько занятий, поэтому я и знаю, что для зенитной стрельбы из максима, используется тренога и специальный прицел. А вот есть ли всё это у наших пулемётчиков, я не узнавал, да и на марше пользоваться такой хреновиной неудобно, пока снимешь с телеги, пока всё зарядишь и изготовишься к стрельбе, самолёты уже улетят. — Ладно, про это я и сам выясню, скоро привал, а пульрота неподалёку, да и подаренные «Пушки» мне в помощь, Николай не курил, а сам я не хочу травить молодой организм.

— Тогда может быть, вместе сходим и спросим, ты всё-таки командир, тебя за шпиона не примут.

— Типа тебя примут, этим секретам сто лет в обед, так что не боись, расскажут и покажут без проблем.

Когда прошли большую половину намеченного пути, наконец-то объявили привал, время уже подходило к двум часам по полудню, и как говорится — война войной, а обед по расписанию.

Слава Сталину, хоть в своём-то тылу мы не голодали, батальонный интендант выбил из полковых чмошников всё, что положено. Майор же Селиванов не торопился докладывать о наших «новогодних подарках», а только вскользь упомянул про наличие лишних боеприпасов, и все 76-мм снаряды, у нас забрали полковые пушкари. Их и было-то всего ящиков двадцать, но как говорится «баба с возу, меньше навозу», ну а нашим лошадкам облегчение. На этот раз, обед был действительно царский: на-первое борщ из сушёных овощей, на-второе гречневая каша, щедро сдобренная тушёнкой, и на-третье икра белужья, по полной трёхсотграммовой кружке. Ну, насчёт икры я конечно же приврал, а вот компот, да ещё с добавкой свежих ягод земляники, это вообще нектар. После такого обеда я естественно не удержался, и пошёл пообщаться с нашим шеф-поваром. Такой типаж, я видел только в фильме Бондарчука «Они сражались за Родину», только фамилия у него оказалась другая Добролюбов, но зовут Пётр. Угостил папироской и завязал непринуждённый разговор.

— Это же, на каком складе у нас землянику выдают, причём свежую, чтобы такие ухабаки из неё нектар варили, — польстил я повару. На что тот, ухмыляясь в усы, ответил.

— То не выдають, то мы сами добывам.

— И где, если не секрет?

— А то надо у нашей дохторши спросить, Нины Павловны, да у ейной фельшерицы Жанны. Это они ещё на вчерашней днёвке добыли, пока вы усе дрыхли.

— Ну а чего тогда вчера кисель был? Да и потом чай.

— Это всё Жанка эта скаженная, прибежала с полным котелком ягод, говорит, — дядя Петя добавь в компот, — спохватала у меня ведро и убежала.

— Я было хотел сказать, что уже кисель заварил, да где там, только отвернулся суп помешать, а её уж и след простыл.

— Тогда причём тут компот? — недоумеваю я.

— А ты слухай и не перебивай старших. Раз девочки захотели кампоту, будет им кампот, чё мне жалко что ли. — Повару было лет 38, скорее всего взяли из запаса.

— Вот я и взял резервный котёл, убрал кисель, а на его месте вскипятил воду. И когда Нина с Жанной притащили полное ведро ягод, я уж тот взвар доваривал. Повар сладко потянулся, зевнул и продолжил.

— Потом снял с огня и разлил по термосам, ягоду уже дохтора сами добавляли.

— А знатный у тебя табачок артиллерист, — льстит мне хитрый Петруччо, — давненько я такого не пробовал, может угостишь старика.

— Для доброго человека ничего не жалко, — говорю я ему, протягивая нераспечатанную пачку. Он вертит её в руках, рассматривая этикетку, и читает вслух название.

— Папиросы «Пушки». Ого, сам артиллерист, стреляет из пушки и курит папиросы «Пушки», — каламбурит Пётр. Нюхает пачку, всё не решаясь открыть.

— Да ты не журись, а возьми всю пачку себе, я то ведь не курю.

— Вот это уважил так уважил, конечно не беломор фабрики Урицкого, но тоже неплохой табачок.

— Ну, извини, беломор в наше сельпо не завозили. Отвечаю я, делая виноватую физиономию и разводя руки в стороны.

— И где же ваше сельпо находится? — отсмеявшись, говорит ушлый «главвар».

— В Зауралье, возле Кургана.

— А точнее.