Противостояние - [96]

— И в какое время вы можете меня отправить, опять в восемнадцатый век?

— Увы, этого мне сделать не удастся. Максимальной мощности аппарата хватит лет на сто двадцать, к тому же есть еще несколько сложностей, ограничивающих наши возможности.

— Не понял?..

— Видите ли, когда вы путешествовали по времени на вашем, как вы его называли, «генераторе», шанс погибнуть был небольшой, потому что, скорее всего, это был не «генератор», а специальная стартовая площадка, привязанная к определенному месту. Если бы в то время, как вы материализовались в новом времени, на этом месте находился какой-то предмет, то вы, ну, как бы это сказать, смешались с ним…

— Понятно… — запоздало испугался я.

— Так вот, без должной подготовки отправлять вас в прошлое или будущее опасно. Если окажется, что в этой комнате кто-то когда-то случайно поставил стул или какой-нибудь предмет, а вы на этом месте внезапно появитесь, то… Вы меня понимаете. Единственно, что относительно безопасно — это отправить вас в то время, когда на этом месте было еще поле…

— А если бы здесь был лес, я стал полуберезой? — пошутил я.

— У меня имеются фотографические карточки дачного участка до начала застройки, — не обратил на меня внимание Гутмахер. — Тогда здесь было чистое поле. Так что можете выбрать период от девяносто девятого по девятьсот третий год, то есть до начала строительства дома. Конечно, минимальный риск все-таки есть.

— Кто не рискует, тот не пьет шампанского, — сообщила из-за ширмы Ольга.

Похоже, что она даже больше Гутмахера хотела сплавить меня отсюда. Вот тебе и его теория о девичьей фригидности.

— А как я вернусь обратно?

— Это уже сложнее, — ответил «молодой», — вам нужно будет точно зафиксировать место, куда вы упадете…

— То, есть, как это упаду?

— Отправить я вас смогу только из этой комнаты, а ее пол из-за цоколя и подвала выше уровня почвы, так что вам придется быть внимательным, чтобы не ушибиться. А когда захотите вернуться, то учтите высоту, с которой упали. Понятно?

— Понятно, только я не очень врубаюсь, как мне удастся измерить высоту. Секундомером, что ли?

— Высота здесь совсем небольшая, около метра от земли, так что, когда будете возвращаться, запаситесь высокой табуреткой или стремянкой, чтобы не застрять в полу.

Я сразу как-то не подумал о «культурном слое», непременно образовавшемся за сто лет, и подсчитать который сидя в комнате невозможно, потому посчитал рассуждения Гутмахера правильными.

— А что, я, собственно, с удовольствием, чего мне вам мешать…

— Что вы, что вы, вы нам не мешаете, если хотите, оставайтесь!

— Мешает, мешает, — сообщила невидимая, но честная Ольга.

— Нет, серьезно! — загорелся я новой идеей. — Поеду общаться с Чеховым! Только мне нужно узнать, когда он был в Москве. Он в это время был уже серьезно болен и жил в основном в Крыму, не в Ялту же мне к нему ехать.

— Вот и чудесно, узнавайте, только учтите, что попадете вы туда синхронно с нашим временем: час в час, с учетом, конечно изменившегося календаря.

Предложение мне так понравилось, что я без промедления взялся за письма Антона Павловича. К сожалению, 1899 год сразу же отпал, судя по его корреспонденции, он всю осень того года прожил в Ялте. А вот 1900 год обнадежил. 26 октября (то есть, 7 ноября по новому стилю) он написал Горькому, что выезжает в Москву. Следующее письмо от 1 ноября адресовалось доктору Средину уже из Москвы, и в нем был указан адрес: дом Шешкова на Малой Дмитровке. Сколько времени Чехов пробыл в Москве, из писем было неясно, однако, в письме Ольге Книппер от 2 января 1901 года из Ниццы оказались такие строки: «Я не имею от тебя писем уже давно, если не считать письма от 12 декабря, полученного сегодня, в котором ты описываешь, как плакала, когда я уехал».

Судя по всему, письмо Книппер должна была написать сразу же после отъезда писателя, иначе не стала бы описывать того, как плакала. Так что можно предположить, что Чехов был в Москве с 11 ноября по 10–12 декабря.

— Узнал, — сообщил я Гутмахеру, — Чехов был в Первопрестольной примерно с 11 ноября по середину декабря.

— Поправку на Григорианский календарь сделали?

— Сделал.

— И когда вы думаете отбыть?

— Дня через три, после одиннадцатого, если, конечно, с дома не снимут осаду.

— Осада нам не помешает. Все, что нужно для путешествия, есть в этой комнате.

— Кроме денег и документов. Потом, мне хотелось бы узнать, где находится дом Шешкова, в котором останавливался Чехов…

— Действительно, о деньгах я как-то не подумал. А родственники вам не смогут помочь?

— Аарон Моисеевич, вы что, издеваетесь, какие родственники! Они все остались в конце восемнадцатого века!

— Действительно, это я что-то, того, не учел. Тогда, пожалуй, рисковать не стоит. Без паспорта в те времена обойтись было можно, а вот без денег…

— Деньги какие нужны, царские? — вмешалась в разговор Ольга.

— Естественно, не советские, — ответил я. Препятствие, из-за которого могло сорваться путешествие, меня огорчило.

— В тумбочке есть какие-то, с царями, — нейтральным голосом сообщила девушка. — Посмотри, может быть, подойдут…

Мы с Гутмахером разом бросились к тумбочке, стоящей в изголовье тахты. Там действительно оказалась целая пачка дореволюционных денег.