Противостояние - [18]

Упоминание этого человека было самой большой странностью в череде описанных событий. Найти жителя Москвы по регистрационному номеру автомобиля, если он управляет машиной не по доверенности и проживает по собственному адресу, имея базу данных, несложно. Другое дело — проследить его дружеские связи. Чтобы не мучаться сомнениями и подозрениями, я позвонил этому человеку домой. Трубку взяла его престарелая маменька, милая, болтливая старушка. Она так обрадовалась моему звонку, что я заподозрил, не перепутала ли она меня с каким-то своим добрым, старым знакомым. Добрых полчаса старушка рассказывала о необыкновенных успехах и способностях своего сына, пока соизволила упомянуть, что он уже год работает по контракту в Америке. С большим трудом мне удалось прервать ее словесный понос и узнать американский номер телефона сына.

Общеизвестно, что в Америку из Москвы дозвониться значительно проще, чем в Подмосковье. Не имея представления, какое сейчас в Штатах время, я набрал номер.

— Hello, — ответила трубка по-английски.

— Привет, — сказал я по-русски, — это Крылов, из Москвы.

— Speak louder, — пробурчали на другом континенте.

— Да проснись ты, твою мать! — рявкнул я.

— А, извини, ты знаешь, сколько у нас сейчас времени? — с зевком ответил приятель. Потом он, кажется, проснулся окончательно. — Слушай, откуда у тебя мой телефон?

— Мать дала.

— Вот дура, я же ей… прости, ты какими судьбами?

— Хотел узнать, ты знаешь такого Дмитриева Ивана Ивановича?

— Поэта? — хмуро уточнил приятель, — Знаю, сволочь редкостная, у тебя с ним дела?

— Скорее у него со мной, — ответил я, не вдаваясь в подробности, — он ссылался на тебя, вот я и решил уточнить…

— Рви все и сматывайся. Он беспредельщик, ни перед чем не остановится. И вся их кодла такая же.

— Чем он, собственно занимается? — спросил я.

— Это не телефонный разговор.

— Хоть намекни.

— Приеду, расскажу, — мрачно пообещал он.

Мы еще обменялись несколькими фразами и распрощались. Конкретизировать аттестацию поэту приятель не захотел. Мне это очень не понравилось. Я его знал как человека не робкого десятка.

Сказать, что за старую саблю я не пожалею жизни, было бы некоторым преувеличением. Однако, как и большинству людей, мне не нравится наглость и угрозы. Я предпочитаю решать возникающие проблемы мирным путем, но если подвернется хорошая драка, то почему бы и нет…

Первым делом я решил вооружиться. Среди моих школьных товарищей, с которыми еще сохранились отношения, числится один чудак, увлеченный раскопками. Кажется, таких людей называют черными следопытами или как-то похоже. У него всегда дома можно найти что-нибудь стреляющее, оставшееся после Второй Мировой войны на былых полях сражений. Я созвонился с ним, объясни намеками, что мне нужно, и он согласился одолжить на время кое-какой «реквизит». Утром мы встретились. Одноклассник, назову его для конспирации Максимом, был сухощав, загорел и задерган. Мы поехали к нему домой, и он вытащил из стенного шкафа здоровенную сумку с боеспособными железяками.

— Совсем, понимаешь, житья не стало, — пожаловался он, когда кончился ритуал взаимных комплиментов и похлопываний по плечам. — Обложили, сволочи, как волка. Уже не знаю, где что прятать.

— А зачем ты оружие дома хранишь? — поинтересовался я, разглядывая внушительных размеров тяжелую сумку.

— А где прикажешь его держать? — угрюмо пробурчал Максим. — В лесу снова закапывать? Забирай все, что есть, нужное оставь, остальное сам припрячь до времени.

Мне было любопытно, и я открыл сумку. При виде такого арсенала оставалось только свистнуть. Максим разложил на столе два немецких «Шмайссера», пистолет «Вальтер» с запасными обоймами, две изъеденные коррозией ручные гранаты и четыре автоматных рожка с патронами. В отличие от ржавого «Вальтера» и гранат, «Шмайссеры» были как новые.

— Откуда дровишки? — поинтересовался я, с уважением беря в руки эти реликты Второй Мировой войны. — Не с завода?

— Склад нашел. Представляешь, что значит немецкий порядок и качество, столько лет пролежали в заброшенном подвале, так даже ящики не сгнили.

— И много у тебя такого добра?

— Лет на шесть, восемь хватит, — уклонился от прямого ответ Максим. — А тебе, собственно, зачем стволы, я по телефону не врубился.

— Бандюки наезжают. Ребята, похоже, крутые.

— Ну, с таким арсеналом, может быть, и отобьешься, если, конечно, они не наймут профессионального киллера или не взорвут, — оптимистично обнадежил меня одноклассник. — Только если затеешь стрельбу, меня не подставь, а то сам понимаешь, я и так одной ногой стою в тюряге.

— Это само собой, — заверил я, — и вообще, как-нибудь постараюсь обойтись без стрельбы, мы мирные люди…

— Ну, ну… Только все дома не держи, да и с гранатами осторожней. Я их пробовал, работают как часы, но очень шумные.

На том и порешили. Проводив Максима, я отвез в тайник «Шмайссеры» и гранаты — оставил себе только «Вальтер» и две обоймы патронов. Статья уголовного кодекса за хранение в таких масштабах огнестрельного оружия меня не грела.

Между тем, вокруг меня по-прежнему было тихо и спокойно. Таинственные телефонные звонки прекратились, в квартиру (я подготовил несколько «шпионских» ловушек) никто не проникал. Я занялся своими повседневными делами, а по вечерам писал «воспоминания». Единственно, что изменилось в жизни, теперь я не выходил из дома без пистолета и поднимался на свой этаж не на лифте, а пешком по лестнице.