Противостояние - [91]
Мила, прихрамывая, возвращалась домой из школы. Наконец-то она освободилась и сможет поехать к Василисе! Ей так хотелось оказаться подальше от дома, чтобы не дожидаться, по ночам, Андрея, не рыдать потихоньку в подушку, сознавая, что место любви давно занимает отчаяние.
«Становится хуже!» Мила озабоченно взглянула на свою распухшую ногу. Сейчас это было совсем некстати! Да еще мучительный непонятный кашель, от которого она совсем обессилела! Лишь бы успеть уйти до прихода мужа! Кашель не отпускал. Мила, задыхаясь, добралась до ванной и склонилась над раковиной. Рот наполнился чем-то густым, с неприятным металлическим привкусом. Выплюнув большой черный сгусток, она испугалась. «Отчего же кровь?» — успела подумать Мила и похолодела, услышав, как ключ повернулся в замке. Объяснение, в теперешнем ее состоянии, представлялось совершенно невыносимым и бессмысленным.
— О, Господи! — Она с трудом добралась до детской и пошатнулась от боли.
— Милочка, ты дома? — Не дождавшись ответа, Андрей продолжил: — Я смотрю, к Лисе собралась? Вот ты где! — обрадовался он, увидев жену сидящей на кровати. — Думала уехать не попрощавшись? — В его голосе послышалась мягкая укоризна.
— А разве тебе нужно мое прощание? — не поднимая глаз, тихо спросила Мила.
— Конечно, нужно!
Он уселся на пол и положил ей голову на колени.
— Маленькая, прости! Все кончено! Честное слово! И больше никогда не повторится. Обещаю! Без тебя я не смогу жить…
Мила не верила своим ушам. Она посмотрела в глаза мужа.
— Я клянусь тебе…
— Не надо клясться. Я верю.
— Милочка, родная! — Андрей подхватил жену на руки и закружил по комнате.
Ее лицо мертвенно побледнело и исказилось от боли.
— Остановись, — прошептала она.
— В чем дело, маленькая?!
— Нога, нога, — застонала Мила.
— Что «нога»? — не понял Андрей.
— Прошу, опусти!
— А ты сможешь стоять?
— Наверное, смогу, — неуверенно ответила она. — Только левая нога плохо слушается…
Андрей уложил жену на кровать и бросился к телефону.
— Алло! «Скорая помощь»?
Через двадцать минут врач дежурной бригады поставил предварительный диагноз: острый тромбоз и инфарктная пневмония.
— Что же вы раньше не обратились? — с досадой спросил он. — Посмотрите, в каком ужасном состоянии нога! Я уже не говорю о легких!
— Обращалась, — ответила Мила, — к нашему районному терапевту.
— И какой диагноз вам поставили?
— Остеохондроз.
— Гнать таких «специалистов» надо «в шею»! — возмущенно воскликнул врач. — Молодая женщина, вся жизнь впереди! А вы, по-видимому, супруг? — обернулся он к Андрею.
— Да.
— Значит, так, супруг. Путь предстоит неблизкий, в Первую Градскую. Нужна сложная операция, специальная аппаратура. Это — только там. Постараемся доставить девушку аккуратно, насколько возможно. Плачевное состояние наших дорог тебе известно. Поэтому держи крепко, иначе можем не довезти, — предупредил доктор.
Андрей похолодел.
— Неужели настолько серьезно?
— Серьезнее некуда!
Последнее, что Мила запомнила: белые стены операционной и медсестру в маске, делающую ей внутривенный укол.
Она находилась в воздухе. Из пугающей темноты доносился зловещий шепот. Мила не видела ничего, кроме быстро кружащихся огней, но чувствовала. Через протянутые к ней, со всех сторон, незримые нити медленно вытекала жизнь. Капля за каплей, капля за каплей…
Мила открыла глаза. Над ней озабоченно склонился мужчина в белом халате.
— Как вы себя чувствуете? — спросил врач.
— Ужасно… — Мила с трудом разлепила запекшиеся губы. — Пить хочется…
— Сейчас я смочу вам губы, а попьете чуть позже. Что-то болит?
— Все болит…
От ощущения полного бессилия и невыносимой боли по ее щекам покатились слезы.
— Девочка, не нужно отчаиваться! Ты обязательно выздоровеешь! — хирургу очень хотелось подбодрить Милу, но выражение его расстроенного лица говорило об обратном.
— Плохо? — слабая улыбка тронула Милины губы.
— Ну с чего ты взяла?! — прикрикнул на нее врач.
— Доктор, я не могу дышать, такая боль…
— Ничего, ничего, — засуетился мужчина. — Сейчас сделаем укол промедола.
Мила вновь провалилась в темноту.
Когда она очнулась, у постели сидели заплаканная мать и белый как полотно Андрей.
— Маленькая, ты слышишь меня? — прошептал муж. — У тебя сейчас что-то болит?
— Не знаю, все болит…
— Милочка, девочка, скажи, чего ты хочешь? — вмешалась в разговор Надежда.
— Спать.
— Ты и так постоянно спишь. Может, немного поешь? Я принесла суп-пюре и котлетку паровую.
— Не хочу! — Мила недовольно поморщилась и отвернулась. — О еде даже думать не могу!
— Это от наркоза, — расстроилась мать. — Ну же, доченька, хоть ложечку съешь, через силу…
На глаза Милы навернулись слезы.
— Что ты, моя хорошая, не нужно плакать, если ты не хочешь, я не буду ничего предлагать… — Надежда с трудом взяла себя в руки.
На маленьком личике дочери, болезненно-бледном, с пятнами горячечного румянца, застыло выражение беспомощности.
— Мамочка, если бы ты знала, как больно дышать, — чуть слышно прошептала она и тяжело закашлялась, прижимая руки ко шву на животе. — Господи, — с отчаянием воскликнула Мила, — я не могу больше выносить такую боль, лучше умереть!
Андрей выбежал в коридор. Ворвавшись в ординаторскую, он срывающимся голосом закричал: