Противостояние - [242]

— Добро — кивнул подполковник, у вояк это было обычным междометием, «добро» — я к тебе в машину сяду, возглавишь колонну. Куда выдвигаемся скажу.

Через минуту колонна двинулась…

* * *

— Прижимайся к тротуару… — сказал незнакомый подполковник в районе Сретенской площади

Капитан послушно — он уже психологически признал главенство этого подполковника, бросил машину к тротуару.

— Тормози.

Капитан затормозил, поднял глаза — и увидел в руках у подполковника нечто — какое-то оружие, два черных зрачка стволов которого смотрели точно на него.

До этого они прошли еще один кордон ГБшников — тут уже и говорить ничего не пришлось — «капитан» вышел из машины, предъявил свое настоящее удостоверение и приказал чтобы немедленно пропустили, сославшись на приказ дежурного офицера. И если бы на этом посту додумались проверить и связались бы со штабом — дежурный офицер подтвердил бы это. Так и планируются операции — без права на провал.

Сейчас они были в районе Лубянки. У самой цели.

— Товарищ…

Напарник, пересевший на заднее сидение, тоже не успел ничего понять — хотя прожил на секунду дольше.

Севший к ним в машину подполковник первым делом перезарядил свой пистолет — СП4М, бесшумный, секретный. Всего два бесшумных — абсолютно бесшумных, пороховые газы остаются в гильзе, пулю толкает специальный поршенек, остающийся в гильзе — выстрела, по одному на каждого — и дело было сделано.

Тех, кого он застрелил только что, подполковник не жалел. Ничуть. Да, конкретно они были виноваты лишь в том, что были дураками, потеряли бдительность и исполняли приказ. А в чем были виноваты те сорок тысяч ментов, которых вышибли пинком под зад, посадили, довели до самоубийства — только потому что Андропов и его люди избавлялись от конкурентов? Поэтому — каждый по своим делам выгребает и никакой жалости быть не может.

Отстрелянные гильзы подполковник машинально сунул в карман — они совершенно секретные, потеряешь, не сдашь по описи — голову снимут. Достал из кармана два точно таких же патрона, перезарядил оружие, спрятал — в рукав, на резинку. Вышел из машины, захлопнул дверь, подошел к головному Икарусу, по пути сделав условный знак сидевшему в машине ГАИ «милиционеру-водителю» страховавшему его.

— Все чисто. Минутная готовность.

* * *

Коллегия проходила тяжело. Не удалось собрать и половины, кворума не было — но коллегию все же открыли. Вел лично Чебриков.

Перед тем, как открыть коллегию, Чебриков лично позвонил дежурному, уточнил — есть ли известия о том, что с Генеральным секретарем. Если уже есть подтверждение что он погиб — в начале Коллегии надо почтить его память минутой молчания. Если же он жив, они устроят минуту молчания, а потом это выяснится — не сносить им головы. Никаких известий не было. Поэтому, Чебриков придумал по-иезуитски хитрый ход.

— Товарищи… — начал он коллегию — сегодня, примерно полтора часа назад при взлете из аэропорта «Внуково» потерпел катастрофу самолет, на котом находился Генеральный секретарь ЦК КПСС и другие сопровождавшие его лица. Есть погибшие, о судьбе Михаила Сергеевича я пока сказать ничего не могу. Предлагаю почтить память погибших минутой молчания.

Генералы ошеломленно встали. Минута молчания — полезная вещь, она позволяет осмыслить, переварить происходящее.

— Спасибо, товарищи… — сказал Чебриков, когда истекла минута — как вы понимаете, вне зависимости от того, жив ли Генеральный секретарь, органы государственной безопасности в эту тяжелую минуту не могут допустить…

Что не могут допустить органы государственной безопасности — узнать им не было суждено. Нарушая все мыслимые и немыслимые нормы, пинком открыв дверь, на Коллегию ворвался один из офицеров — адъютантов, ожидавших в приемной. Чебриков недоуменно поднял глаза — и словно ледяная рука прихватила сердце. Порученец был белый как мел.

— Виктор Мих… товарищ генерал армии, внизу стреляют!

— Что значит, стреляют? — недоуменно спросил кто-то.

— Неизвестные лица ворвались в здание! С оружием! Они на первом этаже!

* * *

Те, кто думает, что в здании центрального аппарата КГБ приняты какие-то экстраординарные меры безопасности — сильно ошибается. Да, там приняты меры безопасности: но приняты против прослушивания любых видов, и против несанкционированного доступа к документам и вообще — к информации. Нет в здании ни бронированных дверей, ни укрепленных стен, ни замаскированных пулеметов, ни натренированной охраны готовой к отражению внезапного и массированного нападения. Никто из тех кто отвечал за безопасность здания представить себе не мог такую ситуацию, что в центре Москвы окажется отряд профессионалов, вооруженных спецоружием, что его пропустят к самому зданию, и что он пойдет на штурм. Такого никому просто в голову прийти не могло, это было непредставимо!

И поэтому, в здании — а был вечер пятницы! — оказалось примерно двести пятьдесят человек с оружием. Из них автоматов было — около десяти, не больше и к каждому — максимум по два магазина. Бронежилетов и вовсе ни у кого не было. Остальное — пистолеты, львиная доля из которых составляли ПМ, с восемью патронами в магазине и все. К тому же обладатели этого оружия последний раз стреляли, только когда сдавали зачет, а многие и вовсе — сдали зачет за бутылку.