Против течения - [17]

— Да, конечно. Это мое самое большое желание.

— Так вот, мое предложение позволяет исполнить его.

— Позволяет нам не разлучаться? — переспросила Энн. Потом она взглянула на него и быстро добавила: — Если вы хотите предложить нам деньги, мы не сможем их принять.

— Я имел в виду не это, — сказал сэр Джон. — Но мне интересно почему.

— Потому… О, потому что мы не лишены определенной гордости, — ответила Энн. — У меня появилось такое ощущение, когда вы начали говорить, что вы предложите что-нибудь подобное. Это очень любезно с вашей стороны, и вы страшно, страшно добры, но вы должны понять, сэр Джон, что, если мы не хотим потерять уважение к себе — хотя бы в том, что касается Майры и меня, — мы не можем принять деньги от совершенно незнакомого человека или, если это задевает вас, от человека, с которым не были знакомы еще несколько недель назад, не предложив ничего взамен. — Глаза Энн внезапно загорелись. — Но если вы можете помочь мне устроиться на хорошую работу, найти место, где я могла бы иметь приличные деньги, это было бы совсем другое дело. Или, может быть, когда Майра сдаст экзамен, вы подыщете ей место секретаря у кого-нибудь по-настоящему симпатичного, я приняла бы это, сэр Джон, с огромной благодарностью за помощь.

— Но это совсем не то, что я собирался предложить, — сказал сэр Джон.

— О! — Воодушевление Энн пропало.

— Но я и не собирался предлагать вам большую сумму денег. Я догадывался, хотя это и кажется странным, что вы не примете денег от меня.

— Тогда в чем же заключается ваше предложение? — спросила Энн.

— Я подхожу к нему, — продолжал сэр Джон. — Может показаться, что я подхожу уж очень издалека, но это для того, чтобы полностью прояснить мою точку зрения. Ваше положение понятно: вы хотите сохранить семью, но не желаете принять помощь за исключением той, которая не заденет вашей чести. Другими словами, вы не хотите принять подаяния. Правильно?

— Совершенно верно.

— Так вот. Мое предложение заключается в следующем, — сказал сэр Джон. — Я человек, ведущий очень насыщенную деловую жизнь. К тридцати двум годам я достиг определенного положения в политике, не без участия значительного состояния, которое мне оставил отец. У меня есть различные обязанности в финансовых кругах. У меня дом в Лондоне, я владелец Галивера. И, несмотря на все это, а возможно, благодаря этому, я одинок. В отличие от Энтони и Энтониеты, у меня нет никого, кто заботился бы обо мне или тревожился бы за меня. Не думаю, что я понимал, насколько я одинок, до тех пор пока не попал в ваш дом. Я никогда не встречал семьи, где люди были бы так близки, и не знал ни об одной, столь единой. Вы казались полностью поглощенными собой, удовлетворенными вашими отношениями и любовью друг к другу — в противоположность остальному миру со всеми его тревогами и трудностями. Я понял тогда, возможно впервые, чего был лишен. Вот почему я приехал сюда сегодня. Я хочу предложить вам положение, которое будет выгодно мне так же, как и вам, если не больше.

Энн смотрела на него в замешательстве.

— Простите, если я покажусь тупой, — сказала она, — но я не могу понять, чего вы хотите от меня. Вы предлагаете мне должность экономки в Галивере или в вашем лондонском доме?

— Если вы хотите воспринимать это с такой стороны, да: обязанность вести дом является частью этого положения. Однако более правильно было бы назвать это иначе: хозяйка Галивера и хозяйка моего дома в Лондоне.

Энн онемела от изумления.

— Я прошу вас выйти за меня замуж, — сказал он спокойно.

Воцарилась тишина. Энн в смятении подумала, что это какая-то шутка, потом, взглянув в лицо сэра Джона, она поняла, что это вовсе не шутка, а самая трезвая правда.

— Вы хотите, чтобы я вышла за вас замуж? — медленно и недоверчиво повторила она его слова. — Но почему?

Создалось впечатление, что этот вопрос привел сэра Джона в замешательство. Он не ответил, впервые отвел глаза от ее лица и посмотрел на сад.

— Неужели эта просьба выглядит такой невероятной? — спросил он наконец.

— Вы не должны так думать, — быстро сказала Энн. — Ведь мы почти не знаем друг друга, и я не…

Она замолчала.

— Продолжайте, я догадываюсь, что вы собирались сказать, — подбодрил девушку сэр Джон.

— Хорошо. Вы мне не нравитесь, вот что я собиралась сказать, — закончила Энн. — Я дала вам понять это достаточно открыто в последний день вашего пребывания здесь, не так ли? Сейчас… Вы были очень добры… и я… Но почему вы должны хотеть жениться на мне?

— У меня свои соображения, некоторые из них я уже изложил вам.

— То, что вы одиноки? Но ведь ваша мать жива.

— Вы не знакомы с моей матерью.

— О! — Энн помолчала, затем добавила: — Положим, я могу понять ваше одиночество в большом доме и со всеми этими деньгами. Мне жаль вас. И в то же время… — Она смотрела на свои руки, потом с надеждой произнесла: — Я думаю, не могла бы Майра заменить меня? Она уверена, что влюблена в вас.

— Боюсь, Майра слишком молода. — Сэр Джон говорил совершенно серьезно.

— Да, полагаю, что так и есть, — ответила Энн. — Кроме того, она совершенно не готова быть хозяйкой — хотя, конечно, я могла бы заняться этим за нее.