Против силы ветра - [128]

— Но если он реинкарнировался… поверить не могу, что говорю об этом… его тело остается тем же, — ответила Вероника. — Я имею в виду, что сейчас у него внешность юноши, но он должен был быть достаточно взрослым, чтобы переродиться снова и снова…

— Есть кое-что, о чем я давно хотел спросить, — обратился к Александру Оливер. — Той ночью ты сказал, что Константин невероятно похож как на Адоржана, так и на Ласло, что позволило тебе обо всем догадаться. Но мы никогда не видели князя Ласло, даже на портрете.

Александр так долго обдумывал как же ему обо всем рассказать, что не сразу ответил. Наконец, решив, что лучше покончить с этим побыстрее, запустил руку в карман жилета, вытащил маленький серебряный предмет и показал друзьям на раскрытой ладони.

— В этом медальоне — портрет князя Ласло. Я убежден, что вы его узнаете. Пару лет назад все мы ежедневно его видели.

— Это же медальон моей свекрови, — удивился Оливер. — Я узнал бы его где угодно.

— Действительно… Я помню, что ты решил оставить его себе незадолго до нашего отъезда из Ирландии, — кивнул Лайнел. — Почему ты никогда не говорил нам, что он скрывает?

Профессор не знал, что и сказать. Оливер осторожно открыл крышку медальона, чтобы рассмотреть маленькую акварель внутри, и несколько обескуражено произнес:

— Ничего не понимаю. Откуда мать Эйлиш знала князя Ласло? И зачем носила его изображение вместо фото покойного мужа?

— Здесь лишь надо сложить два и два, Оливер, — вступила разговор Вероника. — Разве это не очевидно?

Оливер открыл рот. Взглянул на Александра, словно надеясь, что он остановит племянницу, посмевшую высказать такую нелепость, но никаких опровержений не последовало. Профессору пришлось рассказать всю историю, пока они ехали Сент Олдейтс вслед за двумя экипажами и каретой, принадлежащей похоронной конторе, задерживавшими движение.

— Теперь все сходится, — Вероника взглянула на Оливера. — Теперь я понимаю, откуда у Эйлиш дар психометрии, почему она видит прошлое людей при прикосновении. Как же иначе, если она является дочерью подобного человека?

— Почему ты никогда мне об этом не рассказывал, Александр? — возмутился Оливер. — Думаешь, у меня не было права знать такие важные вещи о семье моей жены?

— Я несколько раз пытался сделать это, — извинился профессор, — но каждый раз не находил подходящего момента. Имей в виду, что твоя свекровь призналась мне в этом в конфиденциальном разговоре, Оливер. Разумеется, рано или поздно я бы все равно сказал бы тебе об этом, но я боялся предать оказанное мне ею доверие.

— Доверие? Эйлиш моя жена! Она имела право знать правду, я тоже.

— Но Эйлиш обожала своего отца, — сказала Вероника. — Точнее, человека, который вырастил и воспитал ее, как отец. Подобная новость перевернула бы ее жизнь с ног на голову.

— Правда всегда предпочтительнее лжи, — настаивал Оливер, даже если эта ложь призвана кого-то защитить. Ты хоть понимаешь насколько все может измениться? Я недавно узнал, что я бастард, а теперь оказывается, что моя собственная жена тоже? Незаконнорожденная дочь королевских кровей?

Молодой человек протянул медальон Александру, но тот покачал головой:

— Оставь его себе, — сказал он. — Он твой и тебе решать рассказывать ли Эйлиш или нет. Когда я узнал эту историю, то пообещал себе рассказать все как только она достигнет совершеннолетия, но ты прав — теперь решать тебе.

Поколебавшись немного, Оливер кивнул. Он положил медальон в карман как раз в тот момент, когда кучер натянул вожжи, чтобы остановить лошадей перед Кодуэлл Касл. Наконец можно было разглядеть через окно знакомый зубчатый силуэт, вид которого после проведенных на другом конце света пары недель, действовал умиротворяюще. «Все путешествия заканчиваются встречей влюбленных — подумал Александр, не сводя глаз с Оливера. — Где же я это прочитал? У Шекспира?»

— Что ты решил? — поинтересовался он, пока кучер открывал им дверь.

— Надо подумать, — ответил молодой человек. — Пока, наверное, ничего. Вероника права, для Эйлиш это будет слишком сильным потрясением. Думаю, лучше будет сначала дождаться рождения малыша. Не хочу, ее сейчас ничем волновать.

Он собрался было сойти с экипажа, когда увидел очень странное выражение на лице Лайнела. Оно выражало тревогу, явно не имеющую отношения к его личной трагедии.

— Лайнел, ты в порядке? — спросил его Оливер. — Почему ты так побледнел?

— Этот экипаж, — прошептал его друг, — который только что остановился перед нами. Мы ехали за ним по всей Сент Олдейтс и кажется… — он сглотнул, пока остальные выглянули из кареты, чтобы посмотреть. — … кажется, у нас один и тот же пункт назначения.

— О котором из них ты говоришь? — удивилась Вероника. — О том, который принадлежит…

Она умолкла, поняв, что имел в виду Лайнел. Александр почувствовал, как у него сжалось все нутро. Лайнел был прав: именно за этой каретой они следовали всю дорогу. Огромный черный экипаж с застекленными окнами, который тянула пара лошадей того же цвета. Сзади красовалось название одного из похоронных бюро. Двое мужчин вытаскивали из катафалка гроб, прохожие приостанавливали свой шаг, пара старушек перекрестились.