Против энтропии - [64]

И, как всегда, чем больше мнений, тем меньше ясности. Начнем с того, что Реме Карл Вильгельм Иоганн Йозеф Мария Рильке, родившийся 4 декабря 1875 года в Праге, не был не только выходцем из старинного немецкого рода, некогда процветавшего в Каринтии (как сам поэт упрямо считал) — он едва ли был "чистокровным", в нацистском значении этого слова, немцем или австрийцем. Отца мальчика звали Йозеф, дядю — Ярослав. По меньшей мере, вторым языком в детстве будущего поэта был чешский, свидетельством тому -раннее стихотворение, посвященное Ярославу Врхлицкому (1853— 1912), которого Рильке явно читал в оригинале, и читал с восхищением. Отсюда, возможно, и легкость, с которой Рильке освоил второй славянский язык -русский; сохранилось восемь его стихотворений, написанных по-русски в 1900-1901 годах. Впрочем, еще раньше он посетил Италию, осталось несколько его стихотворных строк и на итальянском языке, творчеству на французском языке были отданы последние три года его жизни: видимо, родная для Рильке многоязычная Прага, бывшая при императоре Рудольфе II столицей Священной Римской империи, вообще располагала к многоязычию. Город дарил своим детям легенды и факты подлинной своей истории, часто неразделимые. В начале века в городе жили и творили представители немецкоязычной "пражской школы" -Майринк, Кафка, Брод, Верфель — и, к примеру, родившийся в тот же год, что и Верфель (1890), великий чешский прозаик и драматург Карел Чапек. Легенды пражской старины волновали пражского немца Рильке или уроженца Вены Майринка даже больше, пожалуй, чем чеха Чапека. И надо заметить, от своей пражской юности Рильке не отрекался и в зрелые годы: собирая в 1913 году стихотворения для своего сборника "Первые стихи", поэт сохранил почти в неприкосновенности и стихи о Врхлицком, и стихи об императоре Рудольфе, и главное — публикуемый в нашем издании полностью впервые в русском переводе цикл "Из времен тридцатилетней войны" — своеобразный черновик "Песни о любви и смерти корнета Кристофа Рильке" (первая редакция — 1899 год, последняя — 1906). Однако отношения к "пражской школе" (огромному явлению в литературе немецкого языка) Рильке не имеет творчески, пожалуй, совсем никакого.

Рильке лучше не причислять ни к кому, никуда. Довольно и того, что его эпигоны неплохо чувствуют себя по сей день буквально во всех европейских литературах. Единственным из старших современников Рильке, всерьез повлиявшим на его творчество, был последний великий немецкий романтик Детлев фон Лилиенкрон (1844— 1909). Баллады Лилиенкрона и строки его огромной поэмы "Поггфред" порой вплотную смыкаются с многими образами из "Корнета" и "Записок Мальте Лауридса Бригге", его белые стихи ("На вокзале", "Бродвей в Нью-Йорке" и т. д.) почти наверняка служили для Рильке образцами, темами для вариаций. Герой "Мальте" вспоминает, как однажды увидел в детстве собственного отца "с влажно-голубой лентой ордена Слона" на груди, — не тот же ли самый высший датский орден Слона срывали с заговорившего скелета при прокладке рельс в "Новой железной дороге" Лилиенкрона: "...Вульгарный сброд, отродья крепостные, / С меня срывают голубую ленту, / Срывают ленту ордена Слона!.." Лилиенкрону отдал дань не один Рильке, даже прошедший путь от экспрессионизма к ультрасимволизму Готфрид Бенн писал, вспоминая начало XX века: "Лилиенкрон был моим богом!" С печалью нужно констатировать, что нынешние немецкие читатели (о русских и речи нет) чаще всего разве что слышали когда-то имя Лилиенкрона и лишь удивляются — откуда что взялось у Рильке. Хочется верить, что хотя бы XXI век вспомнит Лилиенкрона -единственный мостик от великих немецких романтиков к великим немецким поэтам XX века. Рыцарская, благородно-дворянская эстетика Лилиенкрона, кстати, немало содействовала тому, что Рильке на всю жизнь убедил себя и собственном дворянском происхождении. Убедил настолько сильно, что и нам отчасти приходится с этими вымышленными "дворянскими корнями" считаться: открытое Карлом Густавом Юнгом "коллективное бессознательное" велит считаться с тем, во что уверовано, даже больше, чем с тем, что было на самом деле.

Самые ранние поэтические опыты Рильке относятся к 1884 году; как почти обо всех стихах великих поэтов, написанных в детстве, можно лишь сказать, что они "к сожалению сохранились". С сентября 1886 года по сентябрь 1890 года он учился в военном реальном училище первой ступени в Санкт-ПЕльтене и вспоминал позже об этих годах как о некоей азбуке ужасов. Едва ли в этом училище было так ужасно — было, как в любом подобном учебном заведении Австро-Венгрии, и тот, кто захочет получить представление о жизни "военного школьника" Рене Рильке, должен обращаться не к биографии поэта, а взять в руки роман Йозефа Рота "Марш Радецкого" (1932), посвященный последнему полувеку существования империи Габсбургов. 30 января 1889 года покончил с собой наследник австро-венгерского престола Рудольф, в раздираемой на части изнутри империи оборвалось даже прямое престолонаследование, через четверть века именно убийство племянника Франца Иосифа, эрцгерцога Франца Фердинанда, послужило поводом к началу Первой мировой войны. "Здесь пахнет осенью", -говорит в "Марше Радецкого" старый Тротта. Австро-Венгрия была уже не жилец на свете — но офицером именно австро-венгерской армии готовился стать юный Рене Рильке. Сохранились фотографии юноши в военной форме. Столь грустное несоответствие формы и содержания даже специально придумать трудно.