Просветительские идеи и революционный процесс в Северной Америке - [4]
В исследованиях советского времени Просвещение рассматривалось как идеология Американской революции. А. М. Каримский говорил о «безраздельном господстве» Просвещения в подготовке Американской революции[37]. В. В. Согрин возводил Американскую революцию к идейному влиянию английского и французского Просвещения. В настоящее время, однако, он оговаривает, что на том этапе исследований недооценил воздействие на США ренессансного республиканизма и английского вигизма[38].
Из отдельных национальных традиций, повлиявших на американское Просвещение, по понятным причинам выделяется английская. В XVIII в. она наряду с французской определяла интеллектуальный климат Европы. Н. М. Мещерякова справедливо отмечает, что в Англии идеи Просвещения были внедрены в общественное сознание и послужили источником аргументов как для вигов, так и для тори[39]. Это не могло не влиять и на североамериканские колонии. Здесь главную роль играла не только языковая близость, но и культурная зависимость от бывшей «матери-родины». Какие же идеи английского Просвещения оказались наиболее плодотворными для ее американских колоний, а затем для молодого американского государства? Английские просветители выработали идеологическую платформу, включавшую в себя ряд теорий («общественный договор», «разделение и равновесие ветвей власти», сопротивление тирании, политическая оппозиция и двухпартийная система правления, защита гражданских и личностных свобод и др.). Как отмечают Т. Л. Лабутина и Д. В. Ильин, особую ценность в идеологии Просвещения представляли гуманистические идеи: вера в человека и его разум, необходимость распространения знаний, образованности и культуры среди людей, формирование новых, гуманистических нравственных устоев[40]. Историки сходятся в мнениях, что наибольшее влияние из английских мыслителей на Америку оказал Джон Локк.
Л. Харц считал, что влияние английского Просвещения было определяющим[41], и автор «Двух трактатов о правлении» словно заслонил собою всех остальных философов XVII–XVIII вв. На современном этапе тезис Харца о «локковской парадигме» первой Американской революции, похоже, возрождается, но уже на новом уровне. Ш. Стимсон, например, оценивает влияние Локка в Америке следующим образом: американцы почерпнули у английского просветителя не столько конкретные формы политических институтов, сколько общее отношение к политике, представление об определенности закона и ограниченности разума[42]. Дж. Браун в своей монографии убедительно показала, как в колониальной Америке распространялись приемы локковской педагогики и как соответствующее воспитание подготавливало американцев к восприятию политических идей Просвещения[43]. Исследования, посвященные влиянию Локка на Американскую революцию, есть и в постсоветской историографии[44].
Проблема американских исследователей «локковской парадигмы» зачастую заключается в том, что идейные истоки революции сводятся к одному-единственному мыслителю. Например, Алекс Такнесс прочитывает «Защиту прав британских колоний» Джеймса Отиса как типичный пример локковской аргументации, не замечая, что Отис в этом памфлете ссылается также на С. Пуффендорфа, Э. де Ваттеля, Дж. Гаррингтона[45]. Собственно, свести всю многообразную протестную риторику Американской революции и весь ранний американский конституционализм к одному Локку можно только искусственно.
При этом тот же Алекс Такнесс делает важное наблюдение о том, что «локковский» дискурс и риторика республиканской добродетели на самом деле не противоречили друг другу. Он выделяет несколько протестных дискурсов в Американской революции: локковский, библейский, легалистский, классический республиканский. Причем последние три могли подвергаться переосмыслению в локковском духе[46]. С этим можно согласиться, но лишь с той поправкой, что вместо «локковского» дискурса стоит подставить более широкое понятие Просвещения. В качестве «локковских» тем Такнесс перечисляет общепросвещенческие концепты: естественное право, общественный договор, право на сопротивление угнетению[47]. Ничего такого, что было бы уникально для «Двух трактатов о правлении» Локка, в этих концептах нет.
Попытки «ниспровергнуть» Локка как идейного гегемона Американской революции были связаны с появлением «интеллектуальной истории» и углубленным изучением классической республиканской традиции (Бернард Бейлин, Гордон Вуд, Джойс Эпплби и др.). Авторы, развивавшие т. наз. «интеллектуальную интерпретацию» Американской революции, прежде всего Б. Бейлин, подчеркивали влияние в молодом государстве английской оппозиционной мысли[48]. Г. Вуд возводил многие идеи Американской революции к английской идеологии «кантри», у истоков которой стояли Э. Шефтсбери, Г. Болингброк, Гордон и Тренчард[49]. Есть и другие кандидатуры на роль идейных «отцов» США[50].
В таком же ключе попыталась взглянуть на проблему влияния английского Просвещения Т. Л. Лабутина[51], активно занимавшаяся изучением наследия различных английских мыслителей, особенно раннего периода.
Но влияние английской философской традиции отнюдь не было исключительным. Американцы находились под сильным воздействием шотландского Просвещения. Д. Юм, А. Фергюсон, А. Смит во многом определяли их представления о человеческой природе, политике, экономике
В книге впервые в отечественной историографии исследуется отношение американского общества к войне с Великобританией в 1812–1815 гг. События вписываются в контекст наполеоновских войн и хронологически совпадают с Отечественной войной 1812 г. и заграничными походами русских войск. Восприятие в американской историографии и исторической памяти народа этой войны весьма противоречиво, от восхваления как второй Войны за независимость, создавшей национальный гимн или образ дяди Сэма, до резкой критики ненужного и бессмысленного конфликта, «войны м-ра Мэдисона», затеянной ради партийных целей и личных амбиций, во время которой американцы пережили национальный позор, а их столица была сожжена врагом.
В монографии рассматривается эволюция американской политической карикатуры XIX века как важнейший фактор пропаганды и агитации, мощное оружие в партийно-политической борьбе. На фоне политической истории страны в монографии впервые дается анализ состояния и развития искусства сатирической графики, последовательно от «джефферсоновской демократии» до президентских выборов 1876 года. Главное внимание уделяется партийно-политической борьбе в напряженных президентских избирательных кампаниях. В работе акцентируется внимание на творчестве таких выдающихся карикатуристов США, как Уильям Чарльз, Эдуард Клей, Генри Робинсон, Джон Маги, Фрэнк Беллью, Луис Маурер, Томас Наст. Монография предназначена для студентов, для гуманитариев широкого профиля, для всех, кто изучает историю США и интересуется американской историей и культурой.
“Последнему поколению иностранных журналистов в СССР повезло больше предшественников, — пишет Дэвид Ремник в книге “Могила Ленина” (1993 г.). — Мы стали свидетелями триумфальных событий в веке, полном трагедий. Более того, мы могли описывать эти события, говорить с их участниками, знаменитыми и рядовыми, почти не боясь ненароком испортить кому-то жизнь”. Так Ремник вспоминает о времени, проведенном в Советском Союзе и России в 1988–1991 гг. в качестве московского корреспондента The Washington Post. В книге, посвященной краху огромной империи и насыщенной разнообразными документальными свидетельствами, он прежде всего всматривается в людей и создает живые портреты участников переломных событий — консерваторов, защитников режима и борцов с ним, диссидентов, либералов, демократических активистов.
Книга посвящена деятельности императора Николая II в канун и в ходе событий Февральской революции 1917 г. На конкретных примерах дан анализ состояния политической системы Российской империи и русской армии перед Февралем, показан процесс созревания предпосылок переворота, прослеживается реакция царя на захват власти оппозиционными и революционными силами, подробно рассмотрены обстоятельства отречения Николая II от престола и крушения монархической государственности в России.Книга предназначена для специалистов и всех интересующихся политической историей России.
Книга представляет первый опыт комплексного изучения праздников в Элладе и в античных городах Северного Причерноморья в VI-I вв. до н. э. Работа построена на изучении литературных и эпиграфических источников, к ней широко привлечены памятники материальной культуры, в первую очередь произведения изобразительного искусства. Автор описывает основные праздники Ольвии, Херсонеса, Пантикапея и некоторых боспорских городов, выявляет генетическое сходство этих праздников со многими торжествами в Элладе, впервые обобщает разнообразные свидетельства об участии граждан из городов Северного Причерноморья в крупнейших праздниках Аполлона в Милете, Дельфах и на острове Делосе, а также в Панафинеях и Элевсинских мистериях.Книга снабжена большим количеством иллюстраций; она написана для историков, археологов, музейных работников, студентов и всех интересующихся античной историей и культурой.
В книгу выдающегося русского ученого с мировым именем, врача, общественного деятеля, публициста, писателя, участника русско-японской, Великой (Первой мировой) войн, члена Особой комиссии при Главнокомандующем Вооруженными силами Юга России по расследованию злодеяний большевиков Н. В. Краинского (1869-1951) вошли его воспоминания, основанные на дневниковых записях. Лишь однажды изданная в Белграде (без указания года), книга уже давно стала библиографической редкостью.Это одно из самых правдивых и объективных описаний трагического отрывка истории России (1917-1920).Кроме того, в «Приложение» вошли статьи, которые имеют и остросовременное звучание.
Эта книга — не учебник. Здесь нет подробного описания устройства разных двигателей. Здесь рассказано лишь о принципах, на которых основана работа двигателей, о том, что связывает между собой разные типы двигателей, и о том, что их отличает. В этой книге говорится о двигателях-«старичках», которые, сыграв свою роль, уже покинули или покидают сцену, о двигателях-«юнцах» и о двигателях-«младенцах», то есть о тех, которые лишь недавно завоевали право на жизнь, и о тех, кто переживает свой «детский возраст», готовясь занять прочное место в технике завтрашнего дня.Для многих из вас это будет первая книга о двигателях.