Простой советский спасатель - [6]
«Интересно, он заткнется когда-нибудь?» — думал я, разглядывая молодое веснушчатое лицо с рыжим чубом, крупным губами и курносым носом, который все время шмыгал, словно пытался придать вес словам своего хозяина.
Бурный поток непонятный информации озадачивал мой затуманенный мозг. Я по-прежнему не мог сообразить, где я и что со мной случилось. Последнее, что помнил: резкая боль в груди и темнота. Я что, умер? Да вроде нет. Разве что в ад попал, а этот рыжий мой персональный демон. Или черт? Кто там, в аду, следит за наказанием и исполнением?
«Жека… его зовут Жека… Женька… Евгений Ступин… Откуда я это знаю, если я его впервые вижу? — имя вспыхнуло в сознании сигнальной ракетой. — И врет, парнишка, врет как сивый мерин. Не мог я ему такого обещать. После начала спецоперации погранцы запретили выход в море. Мы даже с рыбалкой на смене завязали от греха подальше. А гражданским и вовсе нельзя… Я еще в маразм не впал, чтобы неизвестному сопляку такое обещать. И северяночки какие-то… Мало мне проблем с Манюней с утра, так еще две нарисовались. Ох, Леха, старый ты черт, седина в бороду, морской конь в ребро! Ничему тебя жизнь не учит!»
Я застонал и сделал попытку подняться. Рыжий все бубнил и бубнил, а я разглядывал комнату ошалелым взглядом.
Вся стена напротив была увешана плакатами, вырезками из журналов и открытками советских артистов. Была такая серия «Артисты» у матушки моей покойной. Роллинг Стоунз, Квин, Гурченко и Пугачева Янковский. Многие лица я узнавал, но большинство не вызывали во мне никаких воспоминаний. Странный выбор как минимум. Если не сказать, тревожащий.
Я трижды обвел украшенную стену, пока до меня не дошло, что я вижу. С календаря, сверкающего свежей краской, мне улыбалась проводница почему-то советских железных дорог, и стоял на нём 1978 год. Я тупо разглядывал картину и пытался понять: зачем молодому парню это старье? А как же сисястые, грудастые красотки из плейбоя? Я еще могу понять Роллингов на стене, но Гурченко? Это ж каким извращенцем нужно быть, чтобы…
Мысль я не додумал, бесконечный бубнеж рыжего отвлекал и раздражал.
— Так. Стоп. Угомони свои таланты. Ты кто?
— Ну, ты даёшь, Леха! — после секундной паузы продолжил парень. — Нет, вы точно бабкиной навозинкой траванулись! Сосед я твой по общаге. Жека. Мы с тобой в одной комнате второй год живем.
— Что за общага, — уточнил я, старательно разыгрывая проблемы с памятью после хорошей пьянки.
Выходило не очень. Но рыжий, походу то ли был чуток глуповат, либо доверчив сверх меры. Это ж сколько нужно выпить, чтобы с утра не помнить ни себя, ни соседа, ни жизни своей?
Я потер ладонями лицо, разгоняя дурман. «Походу, я все-таки в больнице. Меня откачали и накачали лекарствами. А всё вот это — плод моего воображения. Интересно, что у меня инфаркт? Инсульт? Да какая разница, как остановить этот иллюзион? Это у всех так? Или у меня особая реакция на сердечный приступ?»
Мысли накатывали волнами. Рыжий продолжал комментировать мои вопросы, разглагольствовать о вреде алкоголя из непроверенных мест, предлагал в третий раз попить воды, умыться, поесть…
А я завис, разглядывая свои руки. Вместо моих ладоней, с загрубевшими мозолями, со шрамом от бензопилы на запястье, с въевшимся в кожу машинным маслом, я видел молодые сильные руки. Еще не знавшие тяжелого труда, но точно знакомые со спортом и физическим трудом. Коротко стриженные ногти и фаланги, не отмеченные никотином.
Я вытянул руку перед собой, поворачивая её в разные стороны. Светлый пушок от запястья и выше. Почему светлый-то? Я ж шатен. Что происходит? И голос, голос такой молодой и звонки, даром что хриплый то ли действительно с перепоя, то ли просто со сна.
Нестерпимо захотелось отлить. Я оторвался от лицезрения своих конечностей и перевел взгляд на рыжего. Тот, наконец, заткнулся и теперь разглядывал меня, сидя на железной койке.
Интересно, медсестры в моей больнице красивые? Черт, Леха, если ты в коме, значит, красивые девочки под тебя утку подкладывают. Срамота, товарищ спасатель. Как же ты так неаккуратно-то. А? Так, надо выбираться из этого лекарственного дурдома и приходить в себя. Мне еще с Манюней надо помириться, да и вообще… Я раздраженно дернул головой и поднялся с кровати.
Медсестры там, за бортом моих галлюцинацией, не торопились ставить катетер или подставлять судно беспомощному инфарктнику, или как там я у них числюсь на балансе диагнозов? Этим эскулапам дай только волю, залечат так, что ласты склеишь.
Ноги тоже были не мои. Мои, конечно, тоже накачанные и выглядят отлично для пятидесятилетнего поджарого мужика, но тут-то явно не мои. Молодые, накачанные, опять-таки со светлой густой порослью.
Мочевой пузырь напомнил о себе, оборвав очередной ступор.
— Туалет где?
— Лех, может к доктору, а? Пусть Алла Борисовна посмотрит? Да на больничку? -тревожно заглядывая мне в глаза, занудил рыжий.
— Сам найду, — я отмахнулся от парня и оглядел комнату в поисках выхода.
Глаз снова выцепил крупные цифры — 1978. Я зажмурился, досчитал до десяти, и снова глянул. Календарь с проводницей, радостно скалящейся в камеру, никуда не делся. Как и остальной иконостас мертвых и полумертвых кумиров.
Николай, обычный подросток из необычной семьи. Из-за странного стечения обстоятельств попадает в другой мир, где попытается найти свое место и обрести простое человеческое счастье. Но подойдет ли оно ему? Примечания автора: Автор новичок и это его первое произведение. В произведении намеренно используется скудное описание, чтобы читатель сам представлял мелкие детали, погружаясь глубже в повествование.
Меня зовут… нет, не так. У меня много имен — в каждом народе и на каждом Небе меня называют по-разному. Вспомнить все свои имена невозможно, зато одно имя является для меня родным. Азраиль. Меня зовут Азраиль… и я когда-то был Богом. Точнее, человеком, что по силе своей достиг уровня семи Богов. Но я был наивен, когда верил в святость Богов. Наивен и глуп, и потому поплатился. Детьми, силой и всем, что ценил. Но теперь я другой. И пришло время создать своё Небо.
Замыслы Великой Вселенной неисповедимы. Сбросив с мостика в пещерный провал, она без устали посылает меня в разнообразные миры не то в роли миротворца, не то разрушителя планов, которые идут вразрез с её невероятными задумками. Мои планы тоже рушатся. Хотела отсидеться у дедушки в Учебке, ан нет. «Труба трубит», и я вновь шагаю в портал, который приведёт меня в незнакомый мир, к встречам и старым друзьям.
В одной далекой-далекой галактике появился один свежерожденный клон. Правда несколько несвойственного для данной галактики типа. Да и создатель клона эту далекую-далекую недолюбливает, да и в целом — все вышло странно и не так.
Авария на картинге перебросила сознание программиста и по совместительству гоночного фаната Михаила Шумилова, не сумевшего в свое время реализовать себя в автоспорте, в тело подростка-гонщика на несколько лет назад. Сможет ли он использовать знания о ближайшем будущем, чтобы менять ход событий, и чего достигнет в чемпионате F4 — нижней ступени гонок на автомобилях с открытыми колесами? Ведь от этого зависит и его будущее тоже. Мечта исполнилась, пусть и таким неожиданным образом. Теперь главное — не упустить полученный второй шанс.
