Просто выжить - [23]

Кусок серы размером, примерно, в два кулака ей обошелся в серебрушку. Купец стоял насмерть, а её время поджимало. Вот же буржуин недорезаный!

Еще какие — то покупки, прилавки, разговоры, торг бесконечный…

Пришла в себя Елина уже в доме Кубера. Вара укладывал на телегу её последнее приобретение — огромный копчёный окорок и два средних мешка — с фасолью и с горохом.

Ужинали в полном молчании. За эти дни устали все, и гости и хозяева. Так же, в молчании, пили чай.

— Кубер — среди родственников не положены всякие «фру» и «уважаемый» — Кубер, а что вы будете с горшком лака испорченого делать?

— Дак вылить надо, толку от него нет, но рука не поднимается. Ну, придётся. Хоть горшок спасу.

— А продайте его мне. Если не дорого, то я возьму.

За столом воцарилось молчание. На Елину одинаково удивленно смотрели все.

— Елинька, да тебе то зачем?

— Морна, я одну штуку придумала, получится, покажу, а нет, так и говорить не о чем будет.

Теперь Морна смотрела на Куберта. Под этим взглядом он чуть поёжился.

— Ну, пойдем в мастерскую, там посмотрим.

— Да ты цену то назови, Куберт.

А вот не тот человек была Морна, который деньги растрынькивать даст!

— Дак я за него серебрушку и двенадцать медяков отдал, Единый мне свидетель!

— А выльешь ты его забесплатно! Еще и горшок испорчен!

У Елины не было ни сил ни желания торговаться. Кроме того, она собиралась просить хозяев о любезности — доставить заказанный товар в деревню. Так что она просто взяла Куберта за мозолистую лапищу и утащила его в мастерскую.

Утро наступило слишком быстро, никто не успел отдохнуть. Даже спустя время Елина не любила вспоминать дорогу домой. Часть пути в самом начале пришлось проделать пешком, только это и спасло от разбитости, но она стерла ногу и устала, как собака.

Домой доехали уже на закате.

Глава 21

С утра все были вялые, разбирали привезённое, распихивали по местам. Только Гантей скакал козлом и радовался жизни, путаясь под ногами и пытаясь распаковать и увидеть всё сразу, за что схватил некрепкий подзатыльник от Морны и был отправлен «исправлятся» за дровами.

На следующий день Вара и Гантей вышли в море.

До обеда почти не виделись — накопились дела по дому и хозяйству. Скоренько похватали оставуюся с утра холодную баку, по кусочку окорока и по делам дальше шуршать.

Елина вытащила из погреба молоко, многовато скопилось. Часть заквасилась. Сварила творог, получилось много. Куда столько, продавать? Нет уж, лучше так — набрала немного золы, просеяла, залила небольшим количеством кипящей воды. К вечеру процедила аккуратно, стараясь не взбаламутить нижний слой грязи. Получилась желтоватая прозрачная жидкость. Концентрации она, конечно, не знала, но придется устанавливать опытным путём. Всё на глазок. Килограмм творога, пара литров молока, яйцо, соли пол ложки, масла сливочного — ну вот этот кусочек — как раз грамм сто-сто пятьдесят. Да! Еще ведь тмин она привезла. Ну, можно ложечку тмина.

Масло растопила, туда соль и немного зольной воды. Попробовала каплю, нормально. Молоко нагреть почти до кипения, и творог размятый туда. Варила до липкости несколько минут, отцедила в ткань. Горячий сыр, похожий на резину желтоватую, вывалила в большую миску. Взяла толкушку и в горячую тянущуюся массу влила масло с солью и содой. Мять-мять-мять, теперь — яйцо, и опать разминать. В самом конце — тмин. Сложила все в миску из под масла, накрыла чистой тряпицей и в погреб. Ну, можно передохнуть немного. К утру как раз остынет.

Ужин, и самое приятное за весь день — вечерний чай с мёдом.

Пили на заднем крыльце. Кур уже загнали. Камень прогрелся за день на солнышке и был почти горячим.

Благодать просто.

— Морна, я вот спросить хотела, зимой холодно будет?

— Дак каку зиму как. В этом году снег чуть не месяц лежал, думала околеем от холода. Ну, ничо, пережили.

— Надо достраивать дом и утеплять. И печка нормальная нужна. На нашу поди дров не напасешься.

— Дааа, как огонь потух, так и холодно, хоть круглы сутки топи её, заразу! Тока ведь дорого это, столько у нас денег нет.

— А сколько нужно?

— Дак кто знат-та? Уж три-та золотых точно, а то и больше.

Елина ушла в комнату, вытащила мешок с монетами и высыпала его Морне в фартук.

— Вот, смотри, тут осталось восемь золотых и мелочь еще.

— Спаси Единый, Елька… Ты где-жа взяла такое?

— Ну, платья я продала, а потом ещё показала кое-что по вышивкам.

— Да ты чо говоришь-та такое? Неужели за вышивки столь золота дают? Еля, если ты где согрешила, дак ты скажи, можа поправить всё… Ты от семьи-та не скрывай, я жа помочь хочу!

Если бы Елина кинулась убеждать, что это она честно заработала, кто знает, поверила бы ей Морна или нет. Но девушка так весело и легко рассмеялась, что Морна озадачилась, но где то там, на уровне подсознания, поняла, что страшного ничего не случилось.

— Морна, милая, я их правда заработала. И Ферна свидетель, при ней всё было. И платили мне при ней. Фру Кальма мне при ней платила 5 золотых.

— Да неужли за вышивки золотом платят? Когда жа ты стока навышивать-та успела? Ведь платья уже готовые за серебро отдала, а золото-та тогда за что получила?

— Морна, ты помнишь, как я вам с Корной мережку показывала? Понимаешь, я не делала ей вышивки. Я ей показала новые способы вышивки. Она так не умела. Теперь она будет вышивать и продавать свои работы ещё дороже. И не один раз, как я ей продала, а всю жизнь. Понимаешь? Я же не один способ ей показала. А ещё другой мастерице показала. И тоже за пять золотых.