Но он мог все забрать у семейства Максфилд.
И именно это он и намеревался сделать.
– Кажется, официально мы еще незнакомы, – сказала Эмерсон и протянула руку. – Я Эмерсон Максфилд.
– Холден Браун, – сказал он.
Если бы Джеймс Максфилд не был таким законченным нарциссом, Холден побоялся бы использовать свое настоящее имя.
Но он сомневался, что Джеймс сможет связать это имя с молоденькой моделью, с которой он встречался в течение нескольких месяцев и которую потом бросил. С какой стати ему было помнить ее? Он, возможно, забыл даже ее имя, не говоря уже о том, что мало что знал о ее семье. Холден не был знаменитостью. И это нравилось ему. Он всегда думал, что анонимность еще сослужит ему хорошую службу. Правда, он не ожидал, что это будет связано с местью.
Он пожал руку Эмерсон. Ее рука была мягкой, очень мягкой. Рукой женщины, которая никогда в жизни не занималась тяжелым физическим трудом. И ему внезапно отчаянно захотелось, чтобы эта маленькая принцесса вынуждена была опуститься до грязной работы.
Желательно, чтобы эта работа была связана с его телом.
Он выпустил ее руку.
– Рада познакомиться с вами, Холден, – сказала она.
– Я тоже, – коротко отозвался он, опасаясь, что, если скажет еще что‑нибудь, он может совершить какую‑нибудь ошибку.
– У меня есть несколько идей по поводу этого нового проекта. Давайте немного проедемся верхом.
Давайте проедемся верхом. Никакого сексуального подтекста.
Не на ранчо. Не для женщины, привыкшей к лошадям. Как она.
Но она все время прокручивала в голове эту фразу. Представляла, как скажет это ему в постели.
Она никогда, никогда в жизни не чувствовала себя так.
Ее первый опыт был хорошим. Безболезненным, что уже неплохо. Но не таким уж возбуждающим.
Ее партнером был ее тогдашний бойфренд, которого она хорошо знала и который был исключительно осторожен и внимателен с ней. Хотя он больше был занят тем, чтобы ей было комфортно, а не тем, чтобы пробудить в ней страсть. Но они были так молоды. И это казалось ей правильным.
Ее бойфренд после этого был вежлив, обходителен и бережен с ней. Он много путешествовал еще до того, как она сама начала путешествовать по миру. Ей нравилось разговаривать с ним, но она не испытывала возбуждения или влечения к нему.
И она решила, что просто холодна от природы. И ее это устраивало. У нее в жизни было много других радостей. И она не страдала из‑за отсутствия страсти.
Но Холден заставил ее задуматься, не упускает ли она чего‑то важного.
«Отлично. Ты провела в обществе этого мужчины в общей сложности минут сорок», – напомнила она себе.
Но за эти сорок минут она представила себе его обнаженным шесть раз. И семь раз задумалась над тем, чтобы подойти к нему и поцеловать его в губы.
И это было сумасшествием.
Он работал на ранчо, на ее отца. Он работал на нее, в конечном счете, потому что она была частью винодельни и владела пакетом акций.
Но почему‑то это заставило ее возбудиться еще сильнее.
Ее жених, Донован, знал очень многое о жизни.
Он знал многое о рекламе, о человеческой психологии. И это было интересно.
Но она чувствовала, что такой мужчина, как Холден, может многому научить ее тело, и это было более чем интересно. Это было странно и возбуждающе.
Но она тут же отогнала от себя эту мысль, как совершенно нереалистичную.
«Нет», – сказала она себе, взбираясь на лошадь. Она никогда не поддастся этому искушению лишь для того, чтобы выяснить, насколько она сексуально возбудима. И у нее для этого много причин.
«Итак, ты собираешься выйти замуж за Донована и всю жизнь думать о том, каково это было бы? Согласишься на скучный секс, обусловленный отсутствием влечения друг к другу? Никогда не узнаешь, что ты упустила?»
Ну и ладно, фантазии хороши тем, что это только фантазии.
А занятия сексом с малознакомыми мужчинами – по рассказам ее подруг – плохи тем, что эти мужчины редко способны воплотить эти фантазии в жизнь. Потому что они не заботятся о том, чтобы доставить удовольствие женщине, с которой едва знакомы.
Они слишком сосредоточены на том, чтобы получить удовольствие самим. И мужчины всегда остаются в выигрыше в этой игре. Эмерсон знала потребности своего тела и умела доставить себе удовольствие, когда хотела. Но она еще не встретила мужчину, который смог бы доставить ей такое же удовольствие. А когда она находилась с кем‑нибудь в постели, она никак не могла расслабиться. Никак не могла перестать думать и полностью отдаться своим ощущениям.
И с Холденом будет то же самое. Каким бы горячим он ни был.
А отказаться от своих принципов ради сомнительного опыта Эмерсон не могла рискнуть.
Итак.
Она отбросила от себя эти мысли и сосредоточилась на том, чтобы наслаждаться красивыми видами.
Ее семейное поместье было для нее самым любимым местом с раннего детства. Но, конечно, тогда ей не было с чем сравнивать.
А теперь уже было. Она объехала весь мир, останавливалась в роскошных отелях, наслаждалась изысканной местной кухней. Но как бы ей ни нравилось путешествовать, она не могла представить, что когда‑нибудь перестанет считать поместье своим домом.
– Можно задать вам вопрос?
Его голос был глубоким и бархатным, словно мед, и Эмерсон почувствовала волнение.
