Просто поход - [6]

«Могут и холку изрядно намылить за излишнее усердие» — поучал командир старпома и других офицеров. Был у него в этом кое-какой собственный небогатый, но болезненно-памятный опыт…

Корабль несся вперед, развив полные обороты. Турбины тонко пели. Было в их голосах что-то от валькирий — думал командир БЧ-5 Вячеслав Балаев. За «Бесшабашным» катился здоровенный вал-бурун, выше собственного юта. Командир торопил механика, постоянно требуя от него увеличивать скорость — надо занять район, пока РЗК «соседей» далеко не оторвался. «А вот возьмем «Машку за ляжку»[20] — тогда и отдохнешь на средних и экономичных ходах!» — успокаивал его командир. Так оно и вышло…

Поколдовав со штурманом над картой, командир вывел корабль точно на цель. Довольный Караев, разглядывая «Марьятту» в визир, замурлыкал песню под нос, что-то наподобие: «Никуда не денешься, только обсеренишься!». Злые языки говорили, что его поэтические способности никак не дают ему написать приличную балладу для самого себя, под свою собственную гитару. Зато, они вполне позволяют ему испохабить любую самую популярную песню, и даже — оперную арию. Тем более, что голос и слух у командира действительно были, и на гитаре Караев играл вполне прилично, а когда оставался один, то втихую терзал даже хорошее пианино в кают-компании[21]. Что-то получалось, как вестовые «заложили»…

Экран индикатора кругового обзора радиолокатора был усеян точками-целями, подсвеченными нездешним изумрудно-мерцающим светом.

В полигонах было еще достаточно кораблей и лодок — спешили завершить все планы за полугодие, отстреляться, всем, чем можно, набрать контакты — каждому своё! Вы удивитесь, сколько всего должен успеть сделать в море экипаж приличного корабля по программе боевой подготовки, за выделенные ему ходовые сутки. И все равно — сколько бы на его долю этих самых суток ни выпало!

А «зевать» вахтенному офицеру вовсе было некогда — того и гляди — что-то как выпрыгнет, что-то как выскочит! Рыбакам-то что — у них деньги за бортом плавают, вот и носятся они, как броуновские молекулы, все в хаосе, собирают эту свою рыбу, нахалы! Приходилось мгновенно принимать решения на маневр, чтобы избегать «тесного общения», с этими «лайбами» и «корытами»[22], дергать вахтенных, добывая информацию.

Но вот такую напряженную работу на ходовом Крутовский любил — это вам не бумажная рутина, составление отчетов интерполируя между пальцем, палубой и подволоком. Да и собственному самолюбию льстило сознание, что учился он морскому делу вовсе не плохо и уж совсем — не зря. Тут же суетился штурман, выбегая на крыло мостика к репитерам. Доклады БИПа и метриста, Андрей проверял мысленно, «развивая пространственное воображение», как сказал бы командир, требуя внимательности, точности и скорости, привычно отделяя «зерна от плевел» в докладах. Только «зевни», такую лапшу тебе на уши подвесят!

Впрочем, командир сейчас отправился отдыхать в каюту, старпом занимался организацией службы где-то «в низах», а командирское кресло в левом углу ходового поста привычно занимал начальник штаба дивизии. Когда-то, еще до академии, он сам командовал точно таким же кораблем. Сейчас капитан 1 ранга Тихов совершенно справедливо решил, что несколько бессонных ночей подряд для командира — достаточная нагрузка, даже может быть, слишком, и сон ему сейчас никак не повредит. Офицер взгромоздился в высокое «самолетное» кресло, завернулся в уютное меховое пальто и принял на себя «ночное» командование.

— Курсовой… один «Ил-38», угол места тридцать! Идет на нас! — послышался доклад сигнальщика.

Тихов лишь на секунду скосил взгляд по этому курсовому, не вставая с места, и сразу заорал: — Какой там «Ил», едрена вошь! Клизму тебе с патефонными иголками!!! Куда там все смотрят? Это «Орион»[23] норвежский! Давайте сюда валенок, я им в вашего сигнальщика кину!

Впрочем, вокруг никаких валенок не наблюдалось, да и добросить его на сигнальный — вообще проблематично, из серии рекордов Гиннеса — подумал Крутовский. Начштаба, разумеется, ничем ни в кого бросаться не собирался, это он показывал народу свое руководящее суровое начало. Зато пристал к Крутовскому и потребовал доложить ТТД этого давно намозолившего глаза самолета. Что тот и сделал легко и свободно. «Подумаешь, теорема Ферма!»[24] — презрительно фыркнул (про себя) Андрей, но решил, что сигнальщики вполне честно заслуживают выволочки.

Досталось от Тихова и командиру встречного малого противолодочного корабля, закрывавшего район стрельб, куда нагло лез «рыбак», а корабль проявлял пассивность и спокойствие, как сторож склада крупных железобетонных конструкций. Начштаба тут же ему «помог», обматерив «с садизмом» капитана траулера по УКВ. Тот изумленно промолчал, но судно отвернуло на 90 градусов и скоро скрылось.

— Вот как надо! А вы там сопли жуете, похабную демократию развели! Дети нерусского бога! — удовлетворенно подвел он итог радио переговорам с дозорным МПК.

«Марьятта» вела себя вполне прилично, и «Бесшабашный» ходил за ней, как привязанный. Все желающие фотографировали ее вдоволь. А на корабле разместилась еще и группа специалистов радиоразведки откуда-то из центра. Эти делали свое дело тихо и грамотно — одно слово, разведка! Вот только жаль — своими навыками и результатами — опять же, по понятным причинам — с корабельными радиоспециалистами они не делились. Офицеры БЧ-7, обиженно ворча, готовили свой собственный отчет, который будет явно бледнее уже заведомо.