Просто Маса - [11]

У идеально упорядоченного общества есть свои уязвимые места. Верней сказать, всякая сила одновременно является и слабостью. Во всем строго следовать закону прекрасно, но это значит, что без неопровержимых улик и свидетелей нельзя арестовать преступника, даже когда его виновность известна каждому. Вот почему пылкий ёрики Эно-сан, исчерпав иные средства, был готов пожертвовать жизнью, лишь бы покарать чудовищного злодея за его зверства.

Советник Касидзава нуждался в твердых доказательствах, которые позволили бы силам закона схватить Кровавую Макаку, — вот о какой помощи он просил.

Сахэй-Сарухэй очень докучал и Тацумасе, но как расквитаться с этим опасным врагом, не поступившись честью? Над этой задачкой прославленный мастер ломал голову не первый год.

Поразительно, но Тадаки был родом из хорошей самурайской семьи. В юности он совершил какой-то недостойный поступок — вероятно, сущую шалость по сравнению с будущими злодеяниями, ибо кару виновнику назначили благородную: сделать сэппуку. Однако приговоренный не пожелал разрезать себе живот и за это был с позором изгнан из клана. Нет на свете людей хуже, чем те, кто, будучи обучен морали, добровольно ее отвергают. Глубина их падения не ведает дна.

Начав с мелкого разбоя, ронин со временем собрал вокруг себя целую шайку таких же негодяев, и когда в мирную страну Ямато нагрянули черные корабли, для черных душ наступило золотое время. Спокойные воды замутились, на поверхность выкинуло много всякого мусора и дряни.

Наверху образовались две враждующие партии. Одна, сёгунская, прагматическая, считала, что у заморских варваров следует перенять их технические навыки. Другая, императорская, возвышенная, призывала сохранить чистоту священной Японии от чужеземной пакости. Поскольку Тадаки не мог примкнуть к правительственным силам, почитавшим его преступником, он заделался истовым патриотом. Его банда стала собирать с горожан взносы в некий фонд «Божественный Ветер», который-де поможет сдуть варваров обратно за океан. Деньги потекли рекой, и дела шайки быстро пошли в гору.

Сейчас, когда иностранцы устроили недалеко от столицы, в Ёкохаме, собственное поселение, многие торговцы стали отлично зарабатывать на поставках туда продовольствия и прочих товаров. Варвары ведь не знают, что почем, с них можно драть втридорога. Но промысел был рискованный. Патриотические ронины нападали на чужеземцев с мечами. Ёкохамские варвары без хорошей охраны не высовывали носа из своего сеттльмента, защищенного рвами и заставами. Подвергали себя опасности и торговцы, ехавшие туда с товарами. Однако все знали: если договориться с людьми Сарухэя, проблем не будет.

Ныне, в период своего богатства и могущества, банда «Обезьянья рука» превратилась в маленькое государство, устроенное по тому же принципу, что государство большое. Сарухэй требовал, чтобы подручные именовали его «сёгуном». При главаре существовал «синъэйтай», личная гвардия, состоявшая из близких помощников-«хатамото» и телохранителей-«гокэнинов». Их было немного, человек тридцать. Основная банда, несколько сотен головорезов, была разделена на полунезависимые «кланы», во главе каждого стоял свой «даймё». Некоторые из них ведали определенным видом деятельности —  игорными домами, или борделями, или фальшивой монетой; другие орудовали на определенной территории. Половину своих прибылей кланы отдавали «сёгуну» — и попробовали бы только не отдать: отборные бойцы «синъэйтая» живо вразумили бы мятежников. Кроме того, поддержка «сёгуна» была необходима каждому «даймё», когда тот затевал крупное дело, с которым не справился бы собственными силами.

Тацумаса, всегда справедливый к людям, даже если кого-то очень не любил, много раз говорил ученикам, что господин Тадаки — гений злодейства, настоящий масштабный акунин.

* * *

Врагами они стали не сразу — ведь делить им было нечего. Но однажды, несколько лет назад, Сарухэй явился к мастеру Китодо с почтительным визитом.

— Сиракаба-доно, — сказал гость после первого обмена вежливостями, — давайте соединим наши возможности и будем работать вместе. Мы станем настоящими хозяевами сначала этого города, а потом, быть может, и всей страны. При свете дня в ней будут править обычные сёгун с императором, а с приходом темноты — мы с вами. «Ночной император» Тацумаса, «ночной сёгун» Сахэй — каково?

И засмеялся. Чего-чего, а размаха Кровавой Макаке хватало.

К этому времени Тацумаса, конечно, уже испытывал к шайке «Обезьянья рука» глубочайшее отвращение, однако из учтивости выслушал предложение до конца.

— Вы знаете, как проникнуть в разные интересные места, ваши ловкие ученики подобны воде, просачивающейся в любые щели, — сыпал комплиментами Тадаки. —  Если ваш человек откроет изнутри дверь моим людям, мы вынесем из купеческого дома или княжеского дворца всё, что там есть. Или, например, разнюхали вы нечто аппетитное — про перевозку ценного груза, про путь следования богатого каравана или еще про что-то — и сообщаете мне. Прибыль будем делить по-честному, пополам.

Он говорил долго. Тацумаса все время кивал, поддакивал «хай, хай» — в знак того, что ему всё понятно, но Сарухэй решил, что слушатель соглашается.