Просто Кэрол - [10]

Чувства удовлетворения нет, есть ощущение, что внутри вулкан и он готовится извергнуться. Воображение сразу же очень реалистично выдало мне закипающую на плите турку, в которой из-под слоя кофе вот-вот полезет коричневая пена. Если не среагировать вовремя — зальет все.

Мне было интересно, что же наполняет мой вулкан; этого не знала даже я. И еще казалась любопытной, хоть и совершенно бунтарской, мысль о том, успеют ли окружающие не дать катастрофе случиться. Насколько быстро они поймут, что надо скорее выключать газ? Впрочем, времени у них будет не особо много. С момента, когда кофе вскипает и до того, как пена полезет через край, проходят считанные мгновения. Уметь подхватывать турку с огня — это искусство.

С несколько фоновым удивлением я поняла, что сама-то играю в этом матче на стороне вулкана. Я сделаю все, чтобы обезопасить свое стихийное бедствие от грязных рук блюстителей порядка.

Я быть хочу. Во всех смыслах этого слова, а не как сейчас.

Постепенно другие тоже заканчивали контрольную, и класс наполнялся гулом и разговорами. Надо бы пройтись по коридору, размяться, пока звонка нет, но там еще холоднее, чем в классе. Ночью осень уже окончательно вступила в свои права, а отопление еще не включили. Приходилось мерзнуть.

Я рассеянно окинула взглядом всех, кто меня окружал, посмотрела в окно: за ним метался листопад. У нас перед школой очень много деревьев, и вся северная часть двора засажена полностью, поэтому здесь ветки всегда тычутся в стекла. Летом от них радостно, кажется, что зеленые листья машут нам и говорят: «Эй, неудачники! Хватит сидеть в душном здании!», а зимой они похожи на сдавшихся бездомных, и иногда особенно темным утром усталый черный силуэт даже может напугать прежде, чем учитель включит свет и начнется урок.

Кто-то засмеялся. Я обернулась. За партой сзади Вилл решительно согнала с соседнего места Беллу Симс и улеглась на придвинутые друг к другу стулья, закинув руки за голову. Похоже, она спала.

Белла же, симпатичная светловолосая девчонка в голубом свитере, что-то оживленно обсуждала со своей лучшей подругой. Мимо пронеслись парни, сшибая по пути парты, пытаясь не то подраться, не то поиграть таким образом. По привычке мне захотелось фыркнуть и отвернуться от этих неандертальцев, но тут же подумалась кощунственная мысль, что это, может быть, здорово. Жизнь кипит.

Когда прозвенел звонок на урок — по субботам перемены всегда урезанные — учительница начала что-то говорить о проектах на тему «Деятель американской истории, которого я считаю великим» и все такое. Я вздохнула и села ровно, стараясь по возможности сохранять осмысленное выражение лица. Про проект я знала и уже начала его готовить. Я думала взять какого-то президента, но родители настояли на религиозных деятелях, потому что любой политик — слишком спорная фигура. Скукота.

Я сняла со спинки стула шерстяную кофту и хотела ее надеть, когда почувствовала, что в ней что-то шевелится. Жуткая догадка пришла мгновенно. Я несла кофту в рюкзаке вместе с учебниками, в котором, помимо всего прочего, сидел и Спарки, как обычно. Видимо, пока я шла наверх, он успел перебраться в нее, скажем, в карман, потому что там теплее, и когда я вешала кофту на спинку, то не заметила… Замерев так в одной позе, я панически соображала, что делать. Ответ пришел сам собой, как только крыс завозился в кармане именно в тот момент, когда Гортензии приспичило на меня посмотреть.

— А у Кэрол что-то… — ошарашенно начала она, поднимая изящный пальчик.

— Мне нужно выйти! — крикнула я и рванула к выходу из класса прежде, чем она договорила. Я даже не забыла захватить сумку. Вдогонку мне отправился возмущенный крик учителя.

Я неслась по пустому коридору сломя голову, прижимая злополучную кофту к себе обеими руками. Моей целью был маленький закуток в конце холла, где обычно хранили швабры и тряпки. Это было ближайшее к кабинету истории уединенное место, и мне оставалось надеяться, что завхоз оставил его открытым.

Я не добежала каких-то пяти футов, когда навстречу мне из-за угла вдруг вылетел… мистер Хедэйк, он же Клайд. Столкнувшись со мной нос к носу и чуть не сбив с ног, он панически замахал руками, показывая, что вопить ни в коем случае нельзя, и поспешно втолкнул в ту самую несчастную подсобку. За нами захлопнулась дверь.

Было тесно. Сначала я безумно обрадовалась внезапному желанию учителя уединиться со мной, но потом поняла, что он просто стоит, прислушиваясь, очень неудобно прижимая меня спиной к стеллажу, с которого, между прочим, каждую секунду грозил рухнуть какой-нибудь порошок. Так что губу, раскатанную на интим, пришлось закатать обратно и для надежности закрепить пластырем, оторвав его от в очередной раз разбитого нежного девичьего сердца. В спину мне упирались ручки швабр, а некоторые, покороче, даже и не в спину. Пахло кислыми тряпками. Спарки, которого я все еще держала в руках погребенным под смятой кофтой, похоже, затеял революцию.

Романтика, блин.

Мы не двигались так десять секунд, двадцать. У меня начала затекать нога. Клайд все так же стоял, прижавшись ухом к двери, напряженный, как большой кот перед прыжком. Я уже было собралась плюнуть на интригу и рассердиться, чтобы хотя бы узнать, а что тут, собственно, все-таки происходит, когда послышался громкий раздраженный стук каблуков. Протопав куда-то в конец коридора, каблуки развернулись, голосом химички сказали «Тьфу!» и сердито застучали обратно. Когда звук затих и где-то хлопнула дверь, Клайд облегченно выдохнул.