Просто Бог - [2]

   К счастью Эквистрийцев, кроме единорогов, поголовно магией владеют только драконы, которые плевать хотели на все, что происходит вне их гор. Зебры балуются шаманством и зельями, олени практикуют зачаровывание предметов, остальные расы вынуждены тщательно искать в своих рядах одаренных, и развивать их скудные способности. Но все эти трепыхания выглядят откровенно жалко, на фоне того, что солнечная принцесса, в одиночку может сравнять с землей гору средних размеров, оставив на ее месте озеро расплавленного камня. И только развитие науки, хоть как-то может дать шанс "отсталым народам", составить конкуренцию Эквистрии.

   Но я кажется отвлекся... слишком глубоко ушел в историю. А речь шла о скуке, холоде, и невозможности физически покинуть свою темницу. Специальные рунные круги, удерживают мою душу в пределах материальной оболочки, и следят за колебанием магического поля, в любую секунду готовые поднять тревогу. И тут как раз и кроется шанс на спасение.

   В рунном круге всегда должна присутствовать душа, и я очерченные пределы покинуть не могу. Казалось бы, что ситуация безвыходная, но и тут есть варианты, ведь приманить чужую душу, для существа моего уровня, не столь уж и сложно.

   К процессу собственного освобождения я подошел творчески, (все же звание "лорд хаоса" следует оправдывать). Все знания и воспоминания были распределены по "папкам", как в компьютерах изобретенных грифонами. Пришлось неплохо постараться, что бы убрать эмоциональную привязку к тем или иным событиям, я же не хочу, что бы новый хозяин тела сошел с ума. Незаметно для рунных кругов, удалось отделить лишь десятую часть своих сил, все остальное так же перейдет "по наследству" тому счастливчику, которого мой зов вырвал из круга перерождений одного из соседних миров.

   Жаль конечно, но на новом месте, мне придется начинать жить практически как обычному магу, пусть и с большим резервом сил. Но это все же лучше, чем еще несколько сотен, (а-то и тысяч лет), провести заточенным в глыбу льда. Так что, прости неизвестный мне дух разумного существа, но тебе придется жить, изображая меня, и терпя эту муку холодом и скукой. Я дал тебе все что мог, что бы упростить существование... прощай.

   В темное помещение, центр которого занимал бассейн заполненный льдом, неспешно влетело тусклое серебристое облачко. Стоило ему пересечь границу, очерченную несколькими кругами витиеватых символов, как пространство озарила зеленая вспышка.

   Над фигурой существа, вмороженного в лед, раскрылась бешено вращающаяся воронка, в которую устремился поток багрового тумана. Стоило воронке закрыться, как рунные круги вспыхнули, серебристое облачко оказалось лишено возможности двигаться, а затем, охранная система рывком совместила душу и тело, оказавшиеся слишком близко друг к другу.

   ЖИЗНЬ ДО, И ПОСЛЕ СМЕРТИ.

   - ...признан виновным... пятнадцать лет заключения в колонии общего режима... приговор окончательный и обжалованию не подлежит.

   Пожилой седовласый судья, с абсолютно не проницаемым лицом, стукнул молотком по трибуне. Тут же раздались возмущенные крики, перемежаемые угрозами, в исполнении мелкого бизнесмена, чьего сына только что осудили за вождение не в трезвом виде, повлекшее смерть четырех пешеходов. Сам же представитель "золотой молодежи", был совершенно не похож на себя же, всего лишь двухчасовой давности. Бледное лицо, дрожащие плечи, мелко шевелящиеся губы... и обреченность во взгляде.

   Адвокат осужденного попытался было возмутиться и подбежать к судье, но на полпути его перехватили приставы.

   За всем этим наблюдал государственный обвинитель, в узких кругах известный как "плакальщик". В возрасте четырнадцати лет, он сам попал в автокатастрофу, в которой погибла вся его семья, и в тот раз виновник остался безнаказанным. Попавший в детский дом ребенок, получивший при аварии травму головы и позвоночника, потерял чувствительность всей правой половины тела, но к удивлению врачей, это никак не сказалось ни на слухе, ни на зрении, ни даже на способности двигать конечностями.

   Долгое время ребенок учился ходить, не полагаясь на ощущения тела, и у него это даже получилось. Была еще одна проблема, а именно слезы, ни на минуту не прекращающие струиться из глаз.

   К двадцати годам, "плакальщик" закончил университет, и сразу же устроился на работу в маленькую адвокатскую контору, а спустя два года, перешел на службу государству. Получив возможность творить справедливость, (на свой вкус), он с ожесточением хватался за все доступные дела, и не успокаивался, пока виновный, (опять таки на его взгляд), не попадал в тюрьму хотя бы на минимальный срок.

   За десять лет работы государственным обвинителем, "плакальщик" заработал себе довольно грозную репутацию, проиграв всего одно порученное ему дело. Некоторые адвокаты, даже отказывались от своих клиентов, лишь только узнав, против кого им придется работать. Никто и не догадывался, что большинство судей и часть иных государственных служащих, подвергаются шантажу и регулярному подкупу со стороны этого нелюдимого человека, успевшего собрать немало компромата на своих коллег.