Прости меня, твою убийцу - [16]

Кабарданчик в присутствии Саватеева перестал сыпать анекдотами, Леша, задумавшись, принялся энергично чистить мандарины, заполняя все свободное пространство между тарелками и стаканами блестящей ароматной оранжевой кожурой, а Иван задымил сигаретами, он курил одну за другой. Ведь они все местные, знают друг друга давно, подумала Вера. И все трое, Кабарданчик, Леха и Иван, – друзья, а вот Саватеев в их компанию не входит. Словно он сделан из иного материала. Он другой. Крутой, богатый. Подумаешь, его отец директор дома отдыха. Никакой это не бизнес, на бабушках деньги не сделаешь, «Отрада» – государственное учреждение. Да если даже Саватеев-старший его и выкупил, то откуда там быть деньгам? Да одно только содержание всех этих корпусов стоит огромных денег! Продукты ворует? Смешно.

Это позже она узнает от Наташи, что основная добытчица в семье Саватеевых – мать Вадима, Лариса Евгеньевна, владелица нескольких ювелирных точек в городе.

– У нас тут новенькая! – Заулыбался Вадим, глядя на Веру. Она не смогла скрыть свое презрение, которое сложилось в какую-то нехорошую усмешку: не он ли, узнав от своего отца про семью Тихих, разболтал всем про Веру, что она прячется здесь?! Да он наверняка сто раз видел ее на территории «Отрады», а теперь делает вид, что она «новенькая». Хотя, может, знал, но не видел? Где он мог ее видеть? Вряд ли он ходит в столовую, разве что увидеться с кем-то, но уж точно не для того, чтобы поесть. Если бы он хотя бы раз появился во время завтрака, обеда или ужина в столовой, Вера бы точно его увидела и запомнила.

– Как зовут? – Теперь он подошел к ней, присел рядом на корточки. От него пахло свежей выпивкой и мандаринами.

– Вера, – ответила она, чтобы он просто отстал.

– Вадим. – Он протянул ей свою руку. Пальцы длинные, красивые, отметила она, давая ему для пожатия свою лапку.

Она почувствовала, как в эту минуту рука Ивана крепко обхватила ее за талию. Она усмехнулась: типа, моя!

Но Вадим, познакомившись с Верой, сразу же и забыл про нее. Сделал знак Наташе, она кивнула головой, поднялась, легко набросила на плечи тяжелую на вид черную мутоновую шубу и, помахав компании ручкой, удалилась в обнимку с Саватеевым.

И тут, к удивлению всех присутствующих, Иван приподнялся, схватил бутылку водки и плеснул в стакан Татьяны.

– Танюха, да забудь ты его! Вот, выпей! Полегчает.

У Веры от такого дерзкого жеста приятеля округлились глаза, и в то же самое время она вдруг поняла, что Иван, на которого ей сейчас следовало бы разозлиться, наоборот, вызвал в ней чувство восхищения: какой же он потрясающе добрый и душевный парень! Может, правда, отпустить его, вернуть Татьяне?

После ухода Наташи с Саватеевым вечер как-то сломался. Татьяна, пьяненькая, ушла спать. Леше позвонила мама, сказала, что корова начала телиться, чтобы он поскорее возвращался домой, ветеринар уже в дороге. Надя с Кабарданчиком (который как-то притих, словно позабыл разом все свои коронные анекдоты) тоже сразу ушли, скорее всего, к нему домой. Вера с Иваном прибрались в комнате, выбросили грязную газету, служившую скатертью, и вышли прогуляться на улицу. Глотнув морозного сладкого воздуха, Иван задрал голову к небу и восхищенно произнес:

– Блин… Красота-то какая! Смотри сколько звезд! Знаешь, когда я смотрю на них, то понимаю, что мы точно не одни во Вселенной. Есть кто-то там, наверху, кто все это замутил, придумал, я имею в виду людей, наш мозг…

– Какой ты смешной, – зачем-то сказала Вера, хотя на самом деле ей было приятно открывать в своем приятеле что-то новое, он уже не казался ей простым деревенским парнем-механизатором, только и умеющим, что управляться с комбайном да развлекаться с отдыхающими «Отрады».

О том, что Ваня комбайнер, она узнала случайно, во время разговоров за столом, и поняла, что он как бы даже стесняется этого. А вот Кабарданчик, он же Володя, напротив, гордился тем, что он каменщик, у которого самая лучшая анкерная кладка кирпича в округе, и его по весне будут просто «рвать на части».

Леха, как поняла Вера, помогает матери в маленьком придорожном кафе, что на развилке, привозит продукты из города, ведет бухгалтерию.

Все нормальные работящие парни. За исключением Вадима, который вроде бы учится в университете, но, по слухам, появляется там лишь во время сессий, чтобы забрать свою зачетку уже с готовыми оценками, оплаченными матерью. Хотя все это может быть ложью, выдуманной завистниками, которых у Саватеева-младшего немало.

По большому счету Вере было глубоко наплевать на Саватеева, да и остальные ее не особенно-то и интересовали, даже Иван. Еще буквально несколько дней, и она, вернувшись домой, забудет о них, словно никого и не было, как и этого вынужденного затворничества. Но и не думать о них, о том, что они за люди, она тоже не могла. Особенно интересны ей были, конечно, девушки. Такие разные, но желающие только одного: быть любимыми. Каждой, даже примитивной и скромной в своих желаниях толстушке Наде, хотелось романтики, любви, верности, обожания. И возвращаясь со свидания с Володей, рассказывая перед сном Вере какие-то подробности, фразы, произнесенные парнем, она раздувала их в своей фантазии до такой степени, что получалось, будто он страстно влюблен в нее и уже в скором времени сделает ей предложение руки и сердца. Хотя на самом деле все было, конечно же, не так. Просто пел Кабарданчик ей в уши сладкие песенки, чтобы в очередной раз уложить в койку. «Какие у тебя красивые волосы, Надюха!», «Вот погоди немного, встану на ноги, и увидишь, как развернусь, свою строительную фирму открою…», «Сколько я хотел бы иметь детей? Ну, двух, трех…»… Вот таких, ни к чему не обязывающих простых мужских фраз было произнесено довольно много, и в каждой, выученной наизусть, Надя видела свое присутствие. Ну да, конечно, это она, уже будучи его женой («иначе он не называл бы меня вот так запросто, как близкого человека, Надюхой!»), увидит, как он развернется, и детей рожать ему будет тоже она. Бедная-бедная Надюха, маленькая некрасивая девушка, мечтающая о счастье и растрачивающая себя на пустые связи! Уж лучше бы она, как Наташа, развлекалась, понимая, что ничего серьезного у нее здесь, в «Отраде», не завяжется, ведь местные парни видят в отдыхающих девушках просто сексуальные объекты, не больше. Тогда при расставании и разочарования не наступит, и той горечи, вкус которой знают все брошенные женщины, она не почувствует.