Прости меня - [23]

– О нашем знакомстве. Судьбоносном. О том, как мы друг другу нравимся и какая красивая у меня улыбка. И что я великолепно сложен. И на наших приглашениях будет красиво смотреться «Валерия и Константин». То есть Константин и Валерия, конечно.

Она невольно улыбается шире, чем ей хотелось бы в этой ситуации. Шутит он сейчас глупо. Не смешно. Но в одном он прав. Он действительно ей нравится. И это ужасно её нервирует. Даже больше, чем его уверенность в своей неотразимости. Она сама виновата. Как будто бы она никак не подпитывала эту его уверенность в себе. Да она так смотрела на него, что даже если бы он был толстым мальчишкой, над которым издевается окружение, в этот момент он бы точно воспрял духом и поверил в себя. У него красивая улыбка, и он вполне неплохо сложен. Но сегодня она будет ночевать у себя. Впрочем, он и сам это понимает и совершенно не возражает.

– О, нет, я не рассказываю своему брату о всяких неважных глупостях, – смеётся она, показывая, что всего лишь шутит, но в каждой шутке есть доля правды. Пусть в её случае и совсем небольшая доля.

Они, не спеша, подходят к её отелю, он сегодня просто джентльмен, провожает, честное слово, будь у него куртка, он бы накинул ей на плечи. А будь у неё дневник, она бы посвятила сегодняшнюю запись ему. У него нет куртки, у неё нет дневника.

– Мне бы хотелось познакомиться с твоим братом.

Видимо, он решил пустить в ход самое сильное оружие. Очаровать её полностью. Она ведь женщина, она ведь глупышка. Ей на самом деле не так уж много нужно, чтобы чувствовать себя очарованной. Она думает, что зря она во все это ввязалась, не хватает силы духа. Невозможно быть сердцеедкой, если ты сама влюбляешься от красивого голоса с хрипотцой. Она говорит, что на небе очень мало звёзд, наверное потому что облачно. Он отвлекается, чтобы поднять взгляд наверх. Она успевает выдохнуть за этот короткий момент. Сказать, что ей пора идти, коротко поцеловать его в щеку и оставить растерянным. Победу долго праздновать не приходится, у двери она оборачивается и кричит ему вслед:

– Может, однажды ты и познакомишься с моим братом. Вы ужасно не понравитесь друг другу.

Интересно, он забыл о своей болезни по той причине, что уже практически с ней распрощался или же потому, что его отвлекли суета и новые знакомства? В номере отеля нельзя курить, а ему почему-то хочется. И действительно хочется познакомиться с её братом. Да и вообще хотелось бы посмотреть на её семью – это значит, что он желает узнать её получше? Он знает, что ее дедушка умер. Жаль. Ему казалось, она была близка только с ним и с братом. Он заказывает в номер сэндвич и свежевыжатый сок, долго решает – апельсиновый или грейпфрутовый, девушка на другом конце провода с едва уловимым раздражениям посоветовала ему микс. Пусть раздражение и было едва уловимым, но он его заметил и решил не спорить, а согласиться с ней. На самом деле ему нужен был спокойный вечер в чистом номере отеля наедине с собой. Наедине с вирусом Т даже. Он толком не успел с ним попрощаться, а сейчас решил, что это необходимо. Послушать свои мысли. Разложить их по полочкам или просто выкинуть в мусорное ведро. Ему нравится, как пахнет в отельных номерах. Нравится свежесть белоснежных простыней. Даже почему-то нравится смотреть телевизор и те фильмы, которые он бы ни за что не смотрел у себя дома. Он с удовольствием смотрит на кровати своего номера. Здесь все как-то по-особенному. И даже предвкушение сэндвича куда более сильное и приятное, чем когда ты сам себе на кухне режешь бекон.

Ветчина в сэндвиче не самая свежая, а хлеб кажется ему влажным. Передачи по телевизору скучные, он оставляет старый боевик, который смотрел когда-то давно. Может, тогда даже не досмотрел, а сейчас прекрасная возможность закончить, как говорится, начатое. В номере отеля ведь все «особенно». Он доедает сэндвич, подходит к окну, дышит на стекло и рисует первую букву имени ушедшей от него жены. А забавно сегодня Валерия касалась носом бутонов роз. Забавно пыталась сделать вид, что ей все равно, и этот его жест её не трогает. Забавно выдавала себя с потрохами.

Забавно испачкалась мороженым и, думая, что он не заметил, пыталась незаметно стереть пятно. Забавно поцеловала его в щеку, хотя по её глазам он видел – она бы хотела, чтобы он увернулся и коснулся её губ своими. Она вообще забавная, и воспоминания о ней почему-то заставляют его улыбаться. Его жена была удивительной женщиной. Очень сильной. Она совсем не нуждалась в нем. это он, скорее, нуждался в ней. Его жена была женственной, в то же время она не была ласковой как домашняя кошка. Она говорила мало и всегда по делу. По крайней мере, была в этом уверена, а он так обожал её, что никогда бы не стал утверждать обратное. Она была хрупкая, но не позволяла ему носить её на руках, шутливо называя это ребячеством. Она не любила готовить, хотя, если честно, ее стряпня это самое вкусное, что он вообще ел в своей жизни. Но она всегда говорила, что стоять у плиты это не для нее, а он соглашался с ней. Правда, пару раз он заболел каким-то гриппом, и она приготовила ему несколько блюд. Он без сомнений утверждал, что она могла бы стать шеф поваром, но она твердо сказала, что готовка ее не вдохновляет. При всей своей хрупкости и женственности она утверждала, что ей проще заработать деньги и сходить в ресторан, чем выбирать спелые помидоры на рынке, чтобы сделать салат. Она действительно безошибочно выбирала самые вкусные блюда в ресторанах, когда он всегда брал то, что ему в итоге не нравилось. И жалобно смотрел на нее, чтобы она отдала ему половину своей порции, и она отдавала.