Прости меня, Молли - [43]

— Хорошее имя, основательное, хоть и редкое.

Как только он подошел ближе, Молли скользнула в воду. Он подхватил ее на руки, поддержал, обвил ее ноги вокруг своей талии. Она положила лову ему на плечо, нежно, слегка прикусила гладкую, покрытую каплями воды кожу, потом, словно извиняясь за причиненную боль, мягко прижалась губами к укушенному месту.

— Три недели в раю… Я думал, мы оба будем нa стену лезть от скуки, но сейчас мне не хочется, чтобы эти три недели кончались, — сказал Вито.

Да, не стоило бы напоминать ей, что нынче вечером они улетают домой. Молли крепче прижалась к нему в порыве внезапно нахлынувшей нежности и подумала, что яркий солнечный свет, играющий на воде пруда, потускнел бы от сравнения с ослепительным, невозможным счастьем, наполнявшим каждый прожитый на Карвальо-Кай день.

— Ты будешь чудесной мамой, сага. Прижмешь дитя к себе, если расквасит нос или разобьет коленку, за успех наградишь лучистой улыбкой, пожалеешь при неудаче, — говорил Вито, неся ее в постель. — И еще ты никогда не утратишь своего простодушия: ты всегда наивно полагаешь, что все на свете такое, каким кажется.

Он поцеловал ее, и у нее зашлось сердце. Она приникла к нему, обласкивая трепетными руками каждую частичку любимого тела; она чувствовала, как нарастает и захлестывает ее возбуждение. С жадным стоном Вито обнял ее, и вот его язык уже проник между ее раскрытыми в нетерпеливом ожидании губами…

Полтора часа спустя она неторопливо вышла из ванной, насухо растираясь Полотенцем. «Три недели в раю», — со счастливой улыбкой вспомнила она. Для мужчины совсем неплохая оценка медового месяца. Когда им хотелось переменить обстановку, они отправлялись на какой-нибудь другой остров. Ловили рыбу, купались, загорали, подолгу сидели за столом, никуда не спеша, а йотом занимались любовью. Иногда, захваченные неожиданным порывом страсти, они забывали о еде, а иногда разговаривали всю ночь напролет.

Постепенно Молли начинала понимать Вито так, как никогда раньше не понимала. Он был прежде всего мужчиной, сильным, чувственным. Он умел быть и нежным, и заботливым, он умел любить, но нечасто раскрывался настолько, чтобы облечь чувства в слова.

На Карвальо-Кай процесс узнавания пошел в ускоренном темпе. Вито разоружился перед ней. Высокомерие исчезло, словно его и не было никогда; значит, это был просто способ защиты… Почему, ну почему она об этом раньше не догадалась? Он не привык к такой любви, его смутило собственное влечение к ней. Ему только и оставалось рассчитывать на годами воспитываемую сдержанность, прятать чувства, отступать, пока он не зашел слишком далеко…

Вито сидел за компьютером в другой комнате. Молли устроилась в холодке, развернула английскую газету почти недельной давности. Внимание ее сразу же привлекла фотография Пандоры на странице светской хроники. Рядом с ней был запечатлен красивый смуглый мужчина. Армандо, ее будущий муж… Вито он в подметки не годится, решила Молли. Она стала читать заметку под фотографией, отмечая попутно свое спокойствие и уверенность в себе. И вдруг похолодела. После шумного скандала с Армандо в нью-йоркском ночном клубе Пандора расторгла помолвку.

Значит, свадьбы не будет и Пандора снова свободна… У Молли заныло под ложечкой. А как отреагирует на эту новость Вито? Ведь всякий раз, когда Молли собиралась с силами, чтобы расспросить его о Пандоре, он быстро менял тему разговора, уходил от любых прямых вопросов. Молли с горечью подумала, что информация обо всем, что так или иначе касается Пандоры, так и осталась для нее секретом.

— Что это с тобой? — спросил ее Вито, когда они летели в Лондон.

— Я немного устала, вот и все, — пробормотала Молли, лихорадочно листая очередной журнал. Ей не хотелось встречаться с ним глазами, она чувствовала себя предательницей, потому что так и не рассказала ему ничего и, чтобы он случайно не наткнулся на ту газету, в панике сунула ее в какой-то из своих чемоданов.

— И поэтому ты не говоришь ни слова, не ешь, а сидишь и куксишься?

Какая же она трусиха! Ведь он все равно узнает… Может, лучше как-нибудь упомянуть об этом невзначай? И посмотреть, что будет дальше? А надо ли ей знать, как он отреагирует, выдержит ли она?

— Молли, — нетерпеливо окликнул ее Вито.

Она отложила журнал и взглянула на него.

— Пандора объявила о расторжении помолвки. Я вчера прочла об этом в газете.

Вито сжал губы, прикрыл глаза, и их блеск погас под густыми ресницами.

Молчание длилось бесконечно. Ну хоть бы что-нибудь он сказал!

Молчание…

— На следующей неделе я лечу в Нью-Йорк. Тогда и увижусь с ней, — нахмурившись, выговорил наконец Вито.

Нет, все-таки лучше бы он молчал… Молли смотрела на него как раненое животное, потом совладала с собой и вскинула голову.

— По-моему, не следует поддаваться наваждению. Нужно задавить его на корню.

— Что ты хочешь этим сказать?

Молли судорожно вздохнула.

— Я знаю, как ты к ней относишься. Не лучше ли тебе держаться от нее подальше?..

— Как я к ней отношусь? Черт побери, куда ты клонишь?

Молли видела, что зашла слишком далеко и пути назад нет. Она покрепче обхватила руками колени, сделала глубокий вдох и в точности пересказала Вито все, что подслушала, стоя за полуоткрытой дверью четыре с лишним года назад. Он выпрямился. Неожиданная догадка поразила его: