Простая правда - [42]

– Вы не замечали, что она носит более широкие платья? Что у нее нет менструаций?

– Я рожала детей, детектив. И знаю признаки беременности.

– Но заметили бы вы эти признаки, если бы их намеренно прятали?

– Полагаю, ответ «нет», – мягко призналась Сара. – Все же не исключено, что Кэти сама не понимала, что с ней происходит.

– Она выросла на ферме. И она наблюдала вашу другую беременность, верно? – Сара, кивнув, наклонила голову, и Лиззи вдруг что-то пришло на ум. – У Кэти бывали когда-нибудь вспышки жестокости?

– Нет. Даже наоборот, она всегда приносила домой белок и птиц и кормила телят, чьи матери околели при их рождении. Заботилась обо всех, кто нуждался в заботе.

– Она часто присматривала за младшей сестрой?

– Да. Ханна была ее тенью.

– Можно снова спросить – как умерла ваша младшая?

Глаза Сары потухли, она словно замкнулась в себе.

– В семь лет она утонула, катаясь на коньках.

– Мне так жаль. Вы там были в то время?

– Нет, они с Кэти были на пруду одни. – Больше вопросов не было, и Сара подняла глаза на детектива, изучая выражение ее лица. – Вы же не думаете, что Кэти имела какое-то отношение к смерти собственной сестры!

Лиззи подняла брови.

– Миссис Фишер, – пробормотала она, – я не говорила ничего подобного.

В идеальном мире, думала Лиззи, Сэмюэл Стольцфус украшал бы страницы глянцевых журналов в белье от Кельвина Кляйна. Высокий, сильный и белокурый, он был настолько классически красив, что женщине любого вероисповедания было бы трудно его отвергнуть. Однако Лиззи допрашивала молодого человека минут двадцать, понимая, что хотя он и выглядит как греческий бог, но, безусловно, не обладает разумом Сократа. До сих пор, несмотря на то что она на словах описала все медицинские свидетельства беременности его подружки, Сэмюэл продолжал упрямо твердить, что Кэти не рожала ребенка.

Может быть, отрицание заразно, как грипп.

Тяжело вздохнув, Лиззи откинулась на спинку стула:

– Попробуем другой подход. Расскажите мне о своем хозяине.

– Аароне? – Сэмюэл был удивлен, и не без оснований. Все другие вопросы касались его отношений с Кэти. – Он хороший человек. Очень простой человек.

– Он показался мне немного упрямым.

– Он привык все делать по-своему, – пожал плечами Сэмюэл и торопливо добавил: – Но, конечно, он и должен, поскольку это его ферма.

– А после того как вы станете членом семьи? Разве ферма не будет и вашей тоже?

Явно сконфузившись, Сэмюэл наклонил голову:

– Это ему решать.

– Кто еще будет управлять фермой, особенно когда Кэти выйдет замуж? Если только не возникнет сын, ждущий своего часа, – сын, о котором никто не упоминал.

– У него больше нет сыновей, – избегая ее взгляда, произнес Сэмюэл.

Лиззи повернулась:

– У них был другой ребенок, который умер? Я считала, что это была маленькая девочка.

– Да, Ханна. – Сэмюэл сглотнул. – Больше никто не умирал. Я имел в виду, что у него нет сыновей. Иногда я забываю, как это сказать по-английски.

Лиззи пристально разглядывала белокурого мужчину. Сэмюэлу предстояло унаследовать ферму, если только ему удастся заполучить Кэти Фишер. Будь у Аарона Фишера внук, сделка укрепилась бы. Может быть, Кэти убила ребенка, потому что не хотела быть связанной с Сэмюэлом? Потому что не хотела, чтобы он унаследовал ферму?

– До того как обнаружили ребенка, – спросила Лиззи, – были ли у вас с Кэти ссоры?

Он помедлил:

– Мне кажется, я не обязан вам отвечать.

– По сути дела, Сэмюэл, обязан. Потому что ваша подруга обвиняется в убийстве и, если вы имеете к этому какое-то отношение, вас могут привлечь как соучастника. Итак – ссоры?

Сэмюэл покраснел. Лиззи с удивлением уставилась на него – ей не доводилось видеть, чтобы большой мужчина так сильно смущался.

– Так, всякие пустяки.

– Например?

– Иногда она отказывалась поцеловать меня перед сном.

– Это немного похоже на то, когда запирают дверь конюшни, после того как лошадь сбежала, – ухмыльнулась Лиззи.

– Я не понимаю… – заморгал Сэмюэл.

Теперь настала очередь Лиззи краснеть.

– Просто я хотела сказать, что поцелуй кажется несущественным, раз она от вас забеременела.

Его щеки запылали еще ярче.

– Кэти не рожала ребенка.

Ну, опять сначала.

– Сэмюэл, мы уже это обсуждали. Она родила ребенка. Есть медицинское подтверждение.

– Не знаю я этих английских врачей, но я знаю мою Кэти, – сказал он. – Она говорит, что не рожала того ребенка, и это правда – она не могла его родить.

– Почему?

– Потому что. – Сэмюэл отвернулся.

– «Потому что» явно недостаточно, Сэмюэл, – заметила Лиззи.

Повернувшись к Лиззи, он произнес срывающимся голосом:

– Потому что мы никогда не занимались любовью!

Лиззи на время умолкла.

– Только потому, что она не спала с вами, – мягко произнесла детектив, – не означает, что она не спала с кем-то еще.

Лиззи подождала, пока до него дойдут эти слова, подействовавшие наконец, как страшный таран, пробивший последний из оплотов Сэмюэла. Этот большой парень согнулся пополам, крепко обхватив себя руками. Поля его шляпы касались коленей.

Лиззи вспомнила одно дело, с которым она работала несколько лет назад, когда подружка управляющего ювелирным магазином изменила своему любовнику и забеременела. Она не призналась в этом, а попыталась спасти свою репутацию, утверждая, что парень изнасиловал ее и должен предстать перед судом. Данное убийство новорожденного могло произойти не из-за ссоры между Кэти и Сэмюэлом, а по причине прямо противоположной. Вместо того чтобы признаться, что спала с другим мужчиной, тем самым нарушив религиозные принципы, причинив вред своей семье и уничтожив перспективы жизни с Сэмюэлом, Кэти просто избавилась от свидетельства своего поступка. Буквально.