Проснувшись с улыбкой - [12]

Но Надир продолжал кричать, и то, что он выкрикнул, когда Алик уже был в дверях, заставило его остановиться.

- Привыкли на меня все валить. Хватит! Надоело! Братец твой небось сразу смылся! Понимает, что к чему, защитник семейной чести! Не хочет рисковать! А я должен отдуваться.

- К нему девушка пришла.

- Какая девушка? Что же она раньше не приходила?

Пнув велосипед, Алик вошел в комнату. Сестра плакала, прислонившись к черному пианино, муж ее почему-то брился на ночь и орал, разглядывая в зеркале намыленное лицо. На столе между тарелок с хлебом и жареной колбасой валялись деньги, видимо, зарплата.

- Чего ты орешь? - спросил Алик, спокойно спросил, негромко.

Но сообразительный Надир сразу утих, заговорил нормальным голосом:

- А ты не знаешь?

- Знаю. Но кричать зачем? На весь двор вас слышно. Сестра перестала плакать и начала торопливо прибирать со стола.

- Не суетись, - остановил ее Алик, - я ухожу.

- Куда ты? - какой, оказывается, приветливый голос у Надира, когда старается. - Поговорить же надо.

Не ответив ему, Алик спросил у сестры, во сколько уезжает на работу Фариз.

- Рано.

Ответ ее возмутил Надира:

- Тебя спрашивают во сколько, то есть в котором часу? А ты: "рано",скривив лицо, он передразнил жену.

- Откуда я знаю, когда он уезжает. Что, я слежу за ним, что ли? Часов в шесть, наверно.

Алик пошел к двери. Надир попытался остановить его, но безуспешно... Так и не стерев с лица мыльную пену, он проводил Алика до подворотни, той самой, где семь лет назад чуть не был заколот кухонным ножом.

_Ты меня пойми, - торопливым шепотом объяснял он Алику,-она весь день плачет. А что я могу сделать? Я врач, сам понимаешь... Свидетелей у нее нет... Никто ничего не видел, только дети. А кто им поверит... Правильно я говорю? -он поймал Алика за рукав рубашки. - Официальным путем тут ничего не добьешься, я точно знаю. А она ничего понимать не хочет. Заладила одно и тоже: "Он меня толкнул, он меня толкнул". Ну, что теперь делать? Избить его, что ли? Я этого не могу... Я не...

- Ладно, - прервал его Алик. - Спать пора... Надир с готовностью умолк; он оставался у ворот до тех пор, пока Алик, поравнявшись с акацией, не свернул за угол.

Кем он там в Дивичах работал, никто не знал. Жена его Халида всю войну очень дружила с сестрой, вместе работали на швейной фабрике. Старшего сына она па весь день оставляла у них; с тех пор он и получил прозвище Друг: шага без племянника не делал. Но при этом умудрился где-то туберкулез легких подхватить. Если бы Фариза, как нефтяника с образованием, не демобилизовали из армии одним из первых, конечно же Друг долго бы не протянул.

Первое, что сделал Фариз, - это обменял квартиру, перетащил семью на второй этаж. А маленький Марат с матерью и пишущей машинкой перешли в их квартиру на первом. За приплату, конечно.

Халида продолжала дружить с сестрой и после войны; Фариз тоже сблизился с Надиром...

К Фаризу Алик претензий не имел. Это был человек семейный, солидный. Разожгут во дворе мангал, сделают шашлык, на две семьи, пообедают вместе, и все: он с женой и сыном - домой. А Надир - нет, ему обязательно надо еще погулять. Не мог остановиться. На всю ночь уходил. Вот и пришлось вмешаться.

Да, очень дружили две семьи. И вдруг разом все кончилось: и семейные шашлыки, и совместные поездки на море, и общие друзья...

Он даже у сестры спрашивал: может, случилось что-нибудь? Не натворил ли чего Надир? Но сестра и сама ничего понять не могла: дружба прервалась без всяких причин... Только Друг продолжал бегать к племяннику, не спрашивая разрешения родителей.

Надиру на все это было начхать, но сестра очень переживала. Все же не один год дружила с Халидой. Еще в школе вместе учились. А главное, никак не могла уяснить, в чем причина разрыва?

И только спустя годы все выяснилось. Халида сама кому-то проболталась, что отдалились они от соседей без каких-либо особых причин; Фариз перешел на новую работу и решил заодно поменять друзей и знакомых - вот и все.

С тех пор с соседями он только здоровался. Причем глядя куда-то вдаль. Кивнет, проходя мимо, и больше ни слова - будто они все перестали для него существовать.

В Дивичи его послали большим начальником - по Халиде видно, командует двором, как хочет. А от маленького Изика вообще житья нет - каждый день что-нибудь новое придумывает.

Может, Фариз и не знает обо всем этом, человек он занятой. Но если так, почему сестру толкнул? Ну любит сына, понятное дело, кто не любит своих детей? Но как можно из-за мальчишки поднять руку на взрослую женщину? Теперь-то ясно, что она ни в чем не виновата. Наоборот, спасибо заслужила. Что же он в Дивичах своих творит, если даже здесь ни в чем не повинных людей обижает.

А какой был парень! Вместе жмых ели в сорок втором, когда еще в институте учился. А как за Друга благодарил, когда с фронта вернулся, - всем двором мальчишку спасали, подкармливали, как могли, - со слезами на глазах клялся, что никогда этого не забудет. И вот как все кончилось! Другой человек! Будто подменили! Как жизнь меняет людей!

Неужели он думает, что ему все можно, все сойдет с рук? Одного обидел, второго, третьего, но ведь рано или поздно найдется человек, который поведет себя достойно. Не только же Надиры живут на белом свете. Он же умный парень, Фариз, неужели не думает о таких вещах? Ну хорошо, с Надиром ты не считаешься. А сестра? Как могла рука на нее подняться?! Ну, предположим, совесть ты совсем потерял. Но как о страхе-то мог забыть? Страх - не совесть, которую не каждый день проверяют: он в тебе обязательно сидит. Разделил людей на сорта - одних можно бояться, других - нет, и надеешься так жизнь прожить? Ошибаешься. Не получится. Потому что рано или поздно кто-нибудь из тех, на кого ты плюешь, не выдержит и накажет тебя за наглость, И неважно, кто этот человек; он свое дело сделает, а потом выясняйте все вместе, какой он был и почему так поступил?