Проснувшись с улыбкой - [11]

- В двадцать три года-то? Да ты еще десять раз можешь поменяться. - Они помолчали. - У тебя отец в каком году погиб?

- В сорок втором.

- А мой в сорок пятом. Под Прагой. Твоя мать молодец. А моя сразу вышла замуж.

- Моя уже была старая. Сорок пять лет ей исполнилось, когда похоронка пришла.

- Женщинам возраст не помеха. Старухи тоже замуж выходят.

Он вспомнил о Ханмане; действительно, подвернись ей подходящий жених вполне может выскочить замуж. Даром, что ли, жилплощадь расширяет...

- Ну пошли? - спросила Майя.

- Может, я чай поставлю?

- Поздно. Бабка ругаться будет... Надоела страшно.

- А сколько ей?

- Шестьдесят.

- Мама у тебя молодая?

- Сорока нет.

- Красивая?

- Очень. Когда папа погиб, ей двадцать восемь было, а мне шесть, - она встала.

И тут в комнату вошла сестра. Как обычно, без стука и предупреждения.

Увидев Майю, от растерянности не поздоровалась, повернулась спиной и, не поднимая заплаканных глаз, тихо спросила:

- Ты где ходишь?..

- Ты поздоровайся сперва.

- Здравствуйте, - вежливо сказала Майя. Сестра, не глядя на нее, мотнула головой. Она еле сдерживала навернувшиеся на глаза слезы.

- Надир приехал? - как можно мягче спросил Алик.

- Давно.

- Не спит еще?

- Тебя ждет.

- Я попозже зайду.

- Когда?

- Скоро.

- Ему вставать рано, - сестра, пряча от Майи лицо, боком пошла к двери.

- Что-то случилось? - спросила Майя.

-Да.

Рассказывать о том, что произошло между сестрой и Фаризом, ему не хотелось. Майя это почувствовала и больше вопросов не задавала.

Они вышли во двор.

- Газ проводят, - сообщил Алик, когда они проходили мимо беседки со столом газовщиков.

Майя молчала.

- С соседом она поругалась, - сказал Алик, чтобы как-то объяснить странное поведение сестры.

- Она совсем на тебя не похожа, - задумчиво произнесла Майя и взяла Алика под руку. Он успокоился сразу, на душе полегчало от ее прикосновения.

- Я на отца похож, - сказал он, - а сестра - на мать... Отец тоже темный был.

- Ты проводишь меня?

- Конечно.

- Они же тебя ждут.

- Ничего. Успею.

Они пошли быстрым шагом по круто спускающейся к центру города его родной улице. Впервые в жизни Алик шел здесь под руку с девушкой. Своей девушкой.

Пару кварталов они миновали молча. Потом остановились у бывшей мечети и, стукнувшись зубами, стали целоваться. Почувствовав соленый привкус крови на ее прокушенной губе, он испугался, но она перевела дыхание и опять прильнула к нему... И сколько это продолжалось, он не помнил, может, десять минут, а может, час...

У ее дома они опять обнялись.

- Завтра придешь? - спросила она между поцелуями,

- Конечно.

- Приходи прямо туда, к Дому печати.

- Хорошо.

- Барашка не забудь с собой взять... Они рассмеялись.

- Ну ладно, беги. Тебя же ждут.

- Ничего...

Ему хотелось сказать ей кое-что важное, про их отношения, про то, что с его стороны все серьезно. Чтобы она это знала.

- Ну что ты стоишь? - она обняла его.

- Ты не думай, - заставил он себя начать. - Я не просто... Ты не беспокойся.

- Ты о чем? - удивление ее было настолько искренним, что он смутился.

- О наших отношениях...

- А почему я должна беспокоиться? - она откинула голову, и в глазах ее отразился свет уличного фонаря.

Он не знал, как ей объяснить. Казалось бы, и понимать тут нечего: девушки всегда боятся, что на них не женятся; поиграются с ними, погуляют и бросят. И с сестрой его так было - измучилась от волнения: женится на ней Надир или нет?

Он попытался ей все это объяснить, и наконец она поняла.

- Хороший ты мой, - она опять провела рукой по его волосам,- ты что, мне предложение делаешь?

- Не сейчас, вообще. Когда ты захочешь. Чтобы знала...

- Ты серьезно? - улыбаясь, она продолжала гладить его по волосам.

-Да...

- А не забыл, что я актрисой собираюсь стать?

- Ну и что?

- Ты не против?

- Почему?

- А кто тебя знает? Ты же азиат настоящий. Еще заставишь дома сидеть, она положила руки ему на плечи. - Честно говоря, бабка мне страшно надоела...

- А мать твоя возражать не будет?

Она еле заметно качнула головой, и что-то промелькнуло в ее глазах, какая-то тень; он понял, что о матери ей лучше не напоминать.

- У меня сыровато, - он постарался перевести разговор,-> по скоро газ проведут...

- Я сырости не боюсь, - сказала Майя очень серьезно и приподнялась на цыпочках. - И вообще мне у тебя понравилось...

Они опять поцеловались...

Голоса Надира и сестры слышны были уже на лестнице: так раскричались, что ни он, ни сестра не услышали даже, как Алик, войдя в темный коридор, опрокинул ногой велосипед племянника.

- Вот именно! - орал как резаный Надир: видимо, успел выпить после дежурства. - Везде нос свой суешь. Какое тебе дело, что они собирались с ним сделать?! А теперь хочешь меня впутать?!

- Никто тебя не впутывает.

- Идиотка несчастная! Какие у тебя доказательства, что все было так, как ты говоришь? Кто видел, как он тебя толкнул?

Войти в комнату сейчас, когда он так орет, нельзя, ни к чему хорошему бы это не привело. А ждать в коридоре, когда все это кончится, не хотелось. Оставалось одно - уйти. Повернуться, перешагнуть через велосипед и отправиться домой. Двух мнений тут быть не могло - домой, и только домой.