Прошу, позволь тебя ненавидеть - [78]

— В первую очередь Йен – великолепный профессионал, полностью компетентный в своей работе. А ещё он очень корректный, искренний, целеустремлённый человек. Тот факт, что он благородных кровей и с гербом, скорее недостаток для него, потому что все свято уверены, что приобретённые им вещи появились по наследству, но на самом деле потому, что он работал, как и мы все, чтобы обеспечивать себя, — я даже воодушевилась. Я начала говорить, и ничто, кажется, меня не остановит. — Почему меня оценивают как какого-то гения в помещении банка, в то время как его видят лишь одним из тех, кому вещи приносятся на серебряном блюдечке? Даже если на самом деле это не так?

Барби с изумлением смотрит на моё покрасневшее лицо.

— Вау, — только и произносит она, а потом смотрит в какую-то точку позади меня, в точку, которая поражена моими словами.

— Мне нужно в уборную, — говорит нам Донна и уходит.

Йен медленно приближается, смотря на меня с таким видом, будто случилось чудо.

— Что? — спрашиваю его сухо и сердито.

— Элиот снаружи говорит по телефону, — сообщает он мне. — Дженни…

Я тут же его останавливаю.

— Пожалуйста, не говори ничего, — прошу его тихим голосом.

Он смотрит на меня, а затем улыбается.

— Окей.

Несколько мгновений мы смотрим друг на друга.

— Прости, — извиняется он. — За то, что испортил тебе вечер.

Фыркаю.

— Могу себе представить. Ты прямо корчишься от боли.

Он улыбается.

— Прости, мне, правда, очень жаль. Я бы никогда не сделал подобного.

— Это очевидно, — отрезаю я, стараясь не выглядеть виноватой.

Он умолкает, будто для того, чтобы набраться храбрости признаться мне в чём-то.

— Но я ревнив, — говорит он тихо. — Очень ревнив.

Фраза неожиданная, а голос почти нежен. Я поднимаю глаза для того, чтобы увидеть его собственные и обнаруживаю, что этим вечером они темнее, чем обычно.

— И если бы я мог, я бы сейчас тебя поцеловал, — говорит он, наконец, но не приближается.

Я молчу, смотря на него поражённо, потому что, проклятие, я на самом деле хочу, чтобы он это сделал.

— Элиот — хороший человек, не отрицаю, но он появился слишком поздно. Хочешь ты это признавать или нет, но мы сейчас вместе, — заключает он. — Я не думал уточнять это, будто мы дети, думал, что это и так ясно. Но если нужно, чтобы я сказал тебе это напрямую, без проблем. Мы вместе. Смирись с этим.

В сомнении закрываю глаза, неспособная ответить.

— Ты чувствуешь, что ты свободна? — не унимается Йен. — Ты, правда, способна познакомиться с кем-нибудь, прямо сейчас?

— Нет, — признаю я искренне. — Не особо. Бедный Элиот, уверена, это худшее свидание в его жизни.

— Клянусь, были и хуже, — говорит мне Элиот, появляясь перед нами. — Очевидно, вам есть что выяснить, а я появился в неподходящий момент, — его голос серьёзный.

Нам с Йеном неловко, мы не знаем даже, что добавить.

— Мне нужно провести Донну домой, — говорит мне, в конце концов, Йен, будто бы извиняясь.

— Знаю, — отвечаю я. И я рада этому, потому что на самом деле мне нужно немного побыть одной и обдумать всё то, что Йен мне сказал за последние пять минут.

— Давай, Дженни, я провожу тебя домой, — предлагает со своей стороны Элиот.

— Правда? — спрашиваю его я. — Я могла бы взять такси.

Элиот искренне успокаивает меня.

— Без проблем, — его улыбка настолько убедительная, что я соглашаюсь.

Мы прощаемся в некотором смущении. К счастью. Я сомневаюсь, что мы опять где-нибудь встретимся вчетвером. После этого мы идём в разные стороны: Донна и Йен идут к его Порше, а мы с Элиотом направляемся к его автомобилю, прочному Фольксваген Гольф.

— Тогда спасибо, особенно за то, что ты на нём приехал, — подтверждаю я, в то время как автомобиль едет по лондонским улицам.

— Это был очень насыщенный вечер, — заверяет меня он, смеясь.

— Мне ужасно стыдно, — говорю ему подавленно. — Прошу, могу ли я хотя бы возместить тебе стоимость ужина?

— Нет, это был довольно-таки приятный вечер, — пытается он убедить меня, пока я смотрю на него с изумлением.

— Ты действительно слишком добрый человек, чтобы свирепствовать, — говорю ему я. — Но я на самом деле ценю это.

— Хорошо, тогда ты и постарайся не слишком свирепствовать насчёт этого бедного парня.

— Насчёт кого? Йена? — восклицаю напыщенно. — И это он-то бедный?

Элиот почти серьёзен, когда говорит мне:

— Я не подразумевал это с материальной точки зрения, это очевидно. Но он – человек, который вызывает почти что сочувствие.

— Ты это серьёзно? А у меня он не вызывает сочувствия, на данный момент я к нему испытываю разве что сильную злость.

— И неправильно делаешь. Я понимаю, ты раздражена, но я думал, что вы, женщины, цените подобного рода демонстрации чувств.

— Поверь, мне нравится совсем другое, — отвечаю сухо.

— В любом случае, не будь такой вредной, когда он приедет к тебе этим вечером.

— Он никогда не приедет! — восклицаю убеждённо.

Элиот смеётся.

— Отвезёт блондинку домой, а потом приедет к тебе, вот увидишь. Не нужно быть психологом, чтобы понять это.

— Раз уж ты так говоришь… — бормочу я, ни капельки не убеждённая.

Когда мы подъезжаем к моему дому я всё ещё чувствую себя неловко за то, что случилось.

— Я повторяю тебе это в тысячный раз, но не могу сделать ничего другого: мне очень жаль!