Прошлые жизни детей. Как воспоминания о прошлых жизнях влияют на вашего ребенка - [72]

Чикагские продюсеры увлеклись идеей верификации рассказов Чейза о Гражданской войне. Они пригласили историка, специализирующегося на этом периоде, чтобы проверить факты из воспоминаний Чейза. Я была рада услышать это. Меня всегда интересовало, возможно ли определить по воспоминаниям Чейза реальную историческую личность, но у меня не было необходимых материалов для этого. Но поскольку Чейз мог сообщить лишь несколько деталей и никаких дат или имен, я не знала, сможет ли историк далеко продвинуться.

Тогда у продюсера возникла идея: что, если я снова регрессирую Чейза и Сару с тем, чтобы они попытались вспомнить даты и имена из своих прошлых жизней? Сеанс можно заснять на пленку и продемонстрировать во время шоу. Из этого что-то могло получиться, согласилась я, но сеанс будет выглядеть более убедительно, если регрессию проведет кто-то иной, а не их мать. Я назвала известное мне имя психотерапевта, который сможет провести регрессию. Все было тут же организовано.

На следующий день к нам нагрянули телевизионщики, и весь дом заполнился прожекторами, микрофонами, мониторами и сетью кабелей. С ними прибыл и психиатр, с факсом, полученным из Чикаго, в котором говорилось о том, что он должен попытаться разузнать факты, имена и даты – все, что может помочь верификации воспоминаний. Не теряя ни минуты, он занялся регрессией Чейза, впервые применив гипнотическую индукцию. Он приказал мальчику отправиться к временам Гражданской войны, о которой он вспоминал раньше.

Чейз вошел в легкий гипнотический транс очень быстро, но вскоре я пожалела, что не произвела регрессию сама. Доктор, выкроивший время из своего обычного приема, торопил регрессию Чейза, стараясь выудить лишь голые факты. Поскольку у доктора был свой собственный план, он не настраивался на волну воспоминаний Чейза и не следовал за ним. Чейз действительно находился в периоде Гражданской войны, но каждый раз, когда он собирался погрузиться поглубже в свои воспоминания, психотерапевт нарушал его концентрацию неизменными вопросами: «Как тебя зовут? Помнишь ли ты свое имя? Какой сейчас год?» Наконец Чейз напрягся и произнес имя: «Генри Джонсон», но он не был уверен, что это его имя.

Пришла очередь Сары, и ее постигла та же участь. Когда врач наконец удалился, дети признались, что каждый раз, когда он задавал вопросы относительно фактов, они теряли нить воспоминаний. Они согласились, что могли просто придумывать имена, чтобы удовлетворить любопытство врача. Они очень разволновались из-за этого, но я заверила их, что тут нет беды.

Сара добавила: «Это совсем не регрессия. При регрессии ты вспоминаешь свои мысли и чувства, думаешь, как они переходят из одной жизни в другую. Это делает ее настоящей, а не всякие там факты и даты». Я с жаром ее поддержала. К нашему облегчению, эту запись решили не демонстрировать во время шоу.

В Чикаго, немедля!

Наш полет в Чикаго был назначен на вторник, но в понедельник нам позвонили из студии и сообщили, что планы меняются. Они договорились с художником о том, что он встретится с детьми во вторник с утра. Сможем ли мы вылететь в Чикаго прямо сейчас? Следующий рейс – через три часа.

Я понеслась к школе и забрала Чейза, Стив отправился за Сарой. Я бросила все наши чемоданы в багажник, и, усевшись в машину, мы помчались к аэропорту. У нас оставалось времени в обрез, чтобы успеть к отправлению. Мы переехали через какую-то подозрительную кучу обломков, лежащую на шоссе, и через минуту Стив заявил, что у нас, должно быть, спустило колесо. Мы почти подъезжали к аэропорту, когда все услышали, как колесо стало дребезжать. Стив, не тормозя, промчался на красный свет. Придется ли нам менять колесо? Шина начала хлопать, как клоунские ботинки, но мы уже подъехали к двери аэровокзала. Я сгребла детей и багаж. Стив купил банку сжатого воздуха у привратника (он так и не сказал мне, сколько ему пришлось заплатить за нее), вкачал его в шину и поехал вниз по туннелю, чтобы поставить машину на стоянку. Посадка как раз прекращалась, и мы успели проскочить за секунду до того, как двери закрылись. Только когда мы откинулись на своих сиденьях, то с полной ясностью осознали, насколько близки мы были к тому, чтобы застрять на скоростном шоссе.

Чейз и я наблюдали из иллюминатора за зимним закатом. Тучи над нами все еще были окрашены розовыми и оранжевыми лучами, тогда как землю под нами уже покрыл мрак. Внизу распластались мерцающие города Среднего Запада. Чейзу хотелось узнать, откуда берется все это электричество, которое необходимо для освещения городов. Я же могла думать только о предстоящей встрече на телевидении и о том, сколько людей, над которыми мы сейчас пролетаем, будут смотреть наше шоу. Эта мысль вновь вызвала у меня дрожь, и я, сделав несколько глубоких вдохов, поднесла к глазам бессмысленный журнал, чтобы не думать обо всем этом.

Настоящее развлечение началось, когда мы оставили позади себя стеклянную дверь аэровокзала. В лимузине Чейз нажимал на все кнопки, которые попадались ему на глаза. Сара отыскала газировку в баре и с удовольствием то и дело наполняла свой стакан. В гостинице также оказались разные интересные штучки: Сара никак не могла прийти в себя от телефона в ванной комнате; Чейз был зачарован электронными механизмами в тренажерном зале. Поскольку гости Опры обычно останавливались в этой гостинице, ее персонал очень хотел узнать о теме