Прошение о христианах - [4]

11 Не удивляйтесь, что я подробно излагаю наше учение: я хочу, чтобы вы не увлекались общим безрассудным мнением, и могли знать истину. И самыми правилами, которыми мы руководствуемся, правилами, который не от человека происходят, но изречены и преподаны Богом, мы можем убедить, не почитать нас за безбожников. Какие же эти правила, в которых мы воспитываемся? <Говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, молитесь за гонящих вас: да будете сынами Отца вашего, Который на небесах, Который повелевает солнцу Своему восходить над злыми и благими и посылает дождь на праведных и на неправедных> (Мф.5:44–45). Здесь позвольте мне, как защищающему дело перед царями-философами, возвысить голос и смело во всеуслышание сказать: между теми, которые разбирают силлогизмы, разрешают обоюдности, показывают происхождение слов, или объясняют слова подобозначущия и однозначущия, и категории и аксиомы, что такое подлежащее, и что такое сказуемое, и которые обещают, такими и подобными речами сделать слушателей счастливыми; есть ли между ними столь очистившиеся в душе, чтобы не только не ненавидели врагов, но и любили их; не только не злословили тех, которые наперед злословили их, — это еще не так важно, — но и благословляли и молились за тех, которые злоумышляют на их жизнь? Напротив, они постоянно заняты изысканием этих тонкостей со злым намерением, и всегда стараются сделать какое-нибудь зло, считая делом своим искусство в словах, а не доказательство посредством дел. А у нас вы найдете людей необразованных, ремесленников и стариц, которые, правда, не в состоянии доказать пользу нашего учения словом, но делом подтверждают его нравственную благотворность. Они не слова затверживают, но совершают добрые дела; не ударяют, когда их бьют; не жалуются в суде, когда отнимают у них имение; подают нуждающимся, и любят ближнего, как самих себя.

12 Итак, стали ли бы мы соблюдать себя в такой чистой, если бы мы не признавали, что Бог бодрствует над человеческим родом? Конечно, нет. Но так как мы веруем, что отдадим отчет во всей настоящей жизни Богу, сотворившему и нас, и мир, то мы избираем жизнь воздержную, человеколюбивую и уничиженную, — зная, что здесь не можем потерпеть, хотя бы нас лишали жизни, никакого зла, которое бы сравнилось с благами, нам уготованными там от Великого Судии за кроткую, человеколюбивую и скромную жизнь. Платон сказал, что Минос и Радамант будут судить и наказывать злых [16]; а мы говорим: <Минос ли какой или Радамант или отец их — и он не избегнет суда Божия>. Почитают благочестивыми таких людей, которые настоящую жизнь полагают в том, чтоб <есть и пить, ибо утром умрем> (Ис.22:13; 1Кор.15:32), которые смерть почитают глубоким сном и забвением, (сон и смерть суть близнецы [17]), а нас, людей, которые настоящую жизнь почитают маловажною, которые стремятся к тому одному, чтобы познать Бога и Его Слово, и какое единение Сына с Отцом, какое общение Отца с Сыном, что такое Дух, в чем единство этих Существ и различие соединенных Духа, Сына и Отца, — которые знают, что ожидаемая жизнь много выше всякого выражения, если только мы перейдем туда чистыми от всякой неправды, которые до того человеколюбивы, что любят не друзей только (<ибо если любите любящих вас, — говорит (Писание), — и если взаймы даете тем, которые дают вам, какую награду будете иметь> (Мф.5:46; ср. Лк.6:32,34), нас, когда мы таковы и ведем такую жизнь, чтоб избежать осуждения, нас не считают благочестивыми? Вот малое из великого и немногое из многого, чтобы не утомить вас большим. Те, которые испытывают мед или молоко, и по малой части узнают обо всем, хорошо ли оно.

13 Впрочем, так как многие из обвиняющих нас в безбожии, которым и во сне не приснилось познать Бога, по своему невежеству и несмыслию в предметах естественных и божественных, измеряют благочестие числом жертв, и обвиняют нас в том, что мы не признаем тех же богов, каких чтут ваши города, то прошу вас, самодержцы, обратите внимание на два предмета, и во-первых на то, почему мы не приносишь жертв. Создатель вселенной и Отец не имеет нужды ни в крови, ни в дыме, ни в благоухании цветов и курений, будучи Сам — совершеннейшее благоухание и не имея недостатка ни в чем внутри или вне. Но для Него самая большая жертва та, если мы знаем, Кто распростер и окружил небеса и, утвердил землю на подобие центра, Кто собрал воду в моря и отделил свет от тьмы, Кто украсил эфир звездами и повелел земли производить всякие семена, Кто сотворил животных и создал человека. Если мы, признавая Бога Создателем, Который все содержит и наблюдает ведением и всеуправляющей мудростью, воздеваем к небу чистые руки, то какие еще нужны Ему жертвоприношения?

И богов — приношением жертвы, обетом смиренным

Вин возлияньем и дымом курений смягчает и гневных

Смертный молящий, когда он пред ними виновен и грешен [18].

Что мне всесожжения, в которых Бог не нуждается? Ему нужно приносить жертву бескровную и служение разумное.

14 А что мы не признаем и не чтим тех богов, каких чтут ваши города, — это упрек совершенно безрассудный. Сами те, которые обвиняют нас в безбожии за то, что мы не почитаем тех богов, которых они признают, не согласны между собою касательно богов. Так, афиняне признали за богов Келея и Метаниру [19], лакедемоняне — Менелая, и ему приносят жертвы и совершают празднества; а троянцы, не желая даже слышать это имя, прославляют Гектора, жители Кеоса — Аристея, которого почитают за Зевса и Аполлона; фасцы — Феагена, который совершил убийство на олимпийских играх; самосцы чтут Лизандра после столь многих убийств и других злодеяний; [Алкман и Гесиод] [20] Медею; киликийцы — Ниобу; сицилийцы — Филиппа, сына Вутакида [21]; амафусийцы — Онесила [22]; карфагеняне — Гамилькара [23]. Но и целого дня не достанет, чтобы пересказать обо всех народах. Итак, если сами они разногласят между собою касательно своих богов, то зачем обвиняют нас, что мы не согласны с ними? А не смешно ли то, что делается у египтян? В храмах, во время торжественных собраний, они бьют себя в грудь, плача по ним, как по умершим, и вместе приносят жертвы, как богам. И нисколько не удивительно: они и животных признают богами, и по смерти их стригут себе голову, погребают их в храмах и устанавливают общественный плач. Итак, если мы нечестивы потому, что не чтим тех богов, каких чтут другие, то нечестивы и все города, все народы, потому что все они почитают не одних и тех же богов.