Прощайте, мама и папа - [52]
Папина английская крестница Камилла, дочь его близкого друга сэра Алистера Хорна, была рядом и как британка не могла не позаботиться о цветах, стала переставлять их, оживлять, добавлять джин в воду. «Всегда добавляйте джин, — сказала она. — Цветы его обожают». Камилла и Конор ушли в сад, чтобы там покурить. Я в первый раз видел своего шестнадцатилетнего сына с сигаретой, однако было в этих двух подростках что-то волшебно трогательное. Не могу объяснить.
Я взял CD с «Виффенпруфс»[61] и весь вечер слушал «В ивняке», навязчивую мелодию со словами Уильяма Батлера Йетса, и еще «Раз за разом» из сериала «Доктор Хаус». Сотни людей приходили и уходили. Когда в гробу лежит тело — все происходит совсем по-другому. Можно устроить поминки и вокруг урны с прахом, но это не совсем то.
Все пили, ели и разговаривали; многие казались веселыми. Дождь стучал в окна. Присутствовали три священника, все — папины друзья. В семь часов, как положено, я спросил отца Кевина: «Падре, не пора ли?» Он облачился. Два других священника помогали ему в молитвенном бдении. Мы все произнесли «Отче наш». Отец Кевин взялся за кропило, металлический сосуд с отверстиями, который погружают в святую воду, чтобы потом брызгать ею на толпу, на алтарь, на гроб. Пока он брызгал святой водой на флаг, мне пришло в голову, что церковь и государство буквально пронизаны друг другом.
Ночь я провел на кушетке рядом с отцовским гробом, наблюдая за миганием свечей, прислушиваясь к дождю, к пению «Виффенпруфс», вспоминая отца. Постепенно у меня затекла шея, а в четыре часа я проснулся, укрытый одеялом. Посреди ночи пришла Камилла и позаботилась, чтобы я не замерз.
В восемь часов утра приехал Брайан, и мы поставили гроб на катафалк, чтобы в последний раз отвезти папу в Шэрон. Водителем был тесть Брайана. Мы немного поговорили о том, какой дорогой лучше добираться до Шэрона. Одолев этот путь раз триста, я имел свой взгляд на предстоящий маршрут, а тесть Брайана имел свой взгляд. Мы оба были уверены в своей правоте, даже непреклонны в своем мнении, так что в конце концов я произнес папину и теперь уже свою мантру: «Не важно», — и мы отправились в путь: впереди катафалк, за ним восемь автомобилей. Проехав пятнадцать минут, тесть Брайана свернул на незнакомую дорогу, а потом поехал обратно в Стэмфорд. Я позвонил по мобильнику Брайану: «Остановите его». У Брайана была автоколонна, способная остановить военное подразделение. Тесть Брайана стоял на том, что он едет правильно. «Не важно» имеет свои ограничения в качестве мантры.
В итоге мы все же выбрались обратно на правильную дорогу, и в это время стал очевиден еще один аспект вождения Брайанова тестя: он предпочитал скорость в восемьдесят миль в час, несмотря на дождь и будучи впереди колонны в восемь машин. Получился веселый караван. На дороге 22 мы то обгоняли ехавшие там машины, то внедрялись между ними, подавая громкие знаки ничего не понимающим водителям. Сидя рядом со мной, Люси и Конор опасались за свою жизнь. До места мы добрались довольно быстро, полагаю, отдав должное папиному привычному вождению, так что связь времен на этот раз не разорвалась.
Конор втолкнул дедушкин гроб в храм. Все скамьи были заняты членами семейства Бакли. За многие годы они были до блеска натерты моими родичами. Первой Люси прочитала псалом 120, любимый псалом ее семьи, принадлежавшей к епископальной церкви и очень мило цитировавшей его вслух каждый раз, когда кто-то из семьи отправлялся «в путь». Она называли это молитвой «ухода».
Следующим был Конор, который читал из Екклесиаста: «Суета сует, сказал Экклесиаст, все суета!» Отец Кевин произнес проповедь, в которой вспомнил о разговоре с папой, происшедшем несколько лет назад, в котором речь шла о религиозном сомнении. За ланчем отец Кевин сказал отцу: «У всех рано или поздно случаются сомнения». Тогда папа поднял голову от борща и произнес: «Только не у меня».
Я задумал панегирик и чуть не сбился на первой же фразе. Однако взял себя в руки. Я рассказал всем, что поставил мамин контейнер в папин гроб: «Иначе мы не увезли бы ее в Шэрон». Церковь взорвалась хохотом. Мама давно перестала приезжать на День благодарения, очень давно. Поначалу она придумывала какие-то извинения, а потом и это перестала делать.
Дождь все еще лил как из ведра, так что военная церемония прошла у входа в церковь. Была сказана речь. Стрелки сделали залп. Волынщик сыграл «О, благодать». Флаг был сложен в треугольник и отдан мне с благодарностью от народа. Когда мне его передавали, я услышал рыдания за спиной. Тогда сержант отдал стоявшему рядом со мной Конору патроны. «Горячо», — прошептал я. Горнист сыграл сигнал к погребению. Восемь человек подняли гроб и понесли папу под дождь, потом поставили гроб на катафалк. «Прощай, друг», — произнес Дэнни, однако это было еще не окончательное прощание.
Глава 21
Очевидно, на мистера «X»
Через день, утром, около девяти, когда я был еще в постели, страдая от похмелья и предвкушая первую чашку кофе, а папины собаки Дейзи и Руперт с разных сторон грызли мои ноги — кажется, я унаследовал их со всем остальным имуществом, — вдруг зазвонил телефон. Голос прозвучал как мощный голосовой удар: «Это Кристофер Бакли?» Я пробормотал «да», хотя был уверен, что мое подтверждение может лишь разочаровать звонившего с таким внушительным голосом.
