– Все хорошо, Кэт, – сказал я. – Скоро все будет совсем хорошо.
– Скоро я умру, – сказала она. Потом помолчала немного и сказала: – Я не хочу.
Я взял ее за руку.
– Не тронь меня, – сказала она. Я выпустил ее руку. Она улыбнулась. – Бедный мой! Трогай сколько хочешь.
– Все будет хорошо, Кэт. Я знаю, что все будет хорошо.
– Я думала написать тебе письмо на случай чего-нибудь, но так и не написала.
– Хочешь, чтоб я позвал священника или еще кого-нибудь?
– Только тебя, – сказала она. Потом, спустя несколько минут: – Я не боюсь. Я только не хочу.
– Вам нельзя столько разговаривать, – сказал доктор.
– Хорошо, не буду, – сказала Кэтрин.
– Хочешь чего-нибудь, Кэт? Что-нибудь тебе дать?
Кэтрин улыбнулась. – Нет. – Потом, спустя несколько минут: – Ты не будешь с другой девушкой так, как со мной? Не будешь говорить наших слов? Скажи.
– Никогда.
– Но я хочу, чтоб у тебя были девушки.
– Они мне не нужны.
– Вы слишком много разговариваете, – сказал доктор. – Monsieur Генри придется выйти. Позже он может опять прийти. Вы не умрете. Не говорите глупостей.
– Хорошо, – сказала Кэтрин. – Я буду приходить к тебе по ночам, – сказала она. Ей было очень трудно говорить.
– Пожалуйста, выйдите из палаты, – сказал доктор. – Ей нельзя разговаривать.
Кэтрин подмигнула мне; лицо у нее стало совсем серое.
– Ничего, я побуду в коридоре, – сказал я.
– Ты не огорчайся, милый, – сказала Кэтрин. – Я ни капельки не боюсь. Это только скверная шутка.
– Ты моя дорогая, храбрая девочка.
Я ждал в коридоре за дверью. Я ждал долго. Сестра вышла из палаты и подошла ко мне.
– Madame Генри очень плохо, – сказала она. – Я боюсь за нее.
– Она умерла?
– Нет, но она без сознания.
По-видимому, одно кровотечение следовало за другим. Невозможно было остановить кровь. Я вошел в палату и оставался возле Кэтрин, пока она не умерла. Она больше не приходила в себя, и скоро все кончилось.
* * *
В коридоре я обратился к доктору:
– Что-нибудь нужно еще сегодня сделать?
– Нет. Ничего делать не надо. Может быть, проводить вас в отель?
– Нет, благодарю вас. Я еще побуду здесь.
– Я знаю, что тут ничего не скажешь. Не могу выразить…
– Да, – сказал я, – тут ничего не скажешь.
– Спокойной ночи, – сказал он. – Может быть, мне вас все-таки проводить?
– Нет, спасибо.
– Больше ничего нельзя было сделать, – сказал он. – Операция показала…
– Я не хочу говорить об этом, – сказал я.
– Мне бы хотелось проводить вас в отель.
– Нет, благодарю вас.
Он пошел по коридору. Я вернулся к двери палаты.
– Сейчас нельзя, – сказала одна из сестер.
– Можно, – сказал я.
– Нет, еще нельзя.
– Уходите отсюда, – сказал я. – И та тоже.
Но когда я заставил их уйти и закрыл дверь и выключил свет, я понял, что это ни к чему. Это было словно прощание со статуей. Немного погодя я вышел и спустился по лестнице и пошел к себе в отель под дождем.
