Прощай, мафия! - [107]

— Слушай, Зотов, ну чего ты выпендриваешься? В конце концов, ты участник показа ее коллекции. Ты тоже можешь поехать в этот тур.

— Ага, разбежались! — заявил Зотов. — Я буду ходить по подиуму, как цирковая лошадь, а она мной командовать? Ну уж нет!

Внезапно проснувшаяся гордыня Зотова, который еще неделю назад спокойненько жил на содержании у Софии, приятно поразила и Старцеву и Амстердама.

— Лично я не вижу здесь ничего унизительного, — сказала Аня. — И потом, Мика, ты меня извини, но что еще ты можешь предложить Софии?

В ответ на это Зотов вскочил, до смерти испугав Амстердама, который продолжал рисовать на его теле змеевидную «S». Он выбежал из гостиной и скоро вернулся, в парадном костюме и при галстуке.

— Жениться собрался? — спросил его Амстердам.

Старцева покатилась со смеху.

— Пиво в холодильнике, креветки в морозилке. Я скоро вернусь, — буркнул Зотов и исчез.

Амстердам тяжело вздохнул.

— Не люблю я этого, — сказал он.

— Чего не любишь? — спросила Старцева.

— Плохой работы. Глазки я змее не нарисовал. Зотов говорил, что ты тоже хочешь татуировку? Давай сейчас. Друзьям друзей у меня хорошие скидки.

— Я пошутила, — испуганно ответила Старцева. — И потом, я еще не решила, какую букву хочу увековечить на своем теле.

У Софии Полонской никогда не было отца, и нельзя сказать, чтобы это обстоятельство ее убивало. Любви матери девушке хватало за двоих, и только после ее смерти София впервые ощутила одиночество. Невероятное открытие, что итальянец Пауло Лучано — ее отец, не могло оставить ее равнодушной. Она не почувствовала ничего такого, что в книгах называют «зовом крови», и очень долго привыкала к мысли, что этот еще вчера совершенно чужой человек оказался самым близким ее родственником.

— Я наполовину итальянка? — первое, что спросила она у папеньки. Они сидели за столиком уютного итальянского кафе, и Лучано со знанием дела выбирал для нее кушанья и вина.

— Увы, нет. Я русский, Павел Петрович Лучков, и только жизнь в Италии превратила меня в Пауло Лучано. Но для своей матери я всегда был Павлушей.

— Как же вы оказались в Италии?

— Твои дедушка с бабушкой уехали из России незадолго до начала революции. Оба они жили во Франции. Потом познакомились, поженились, родился я. Мой отец погиб во время Второй мировой войны, а через несколько лет мать вышла замуж за итальянца, и мы все вместе уехали на Сицилию.

— А как вы познакомились с моей матерью?

— На музыкальном конкурсе имени Ферруччо Бузони.

— На том самом, что выиграла мама?

— Да. В тот год мне выпала честь стать членом жюри. Твоя мать просто потрясла меня красотой и талантом. А в тот момент, когда я вручал ей статуэтку победителя, я понял, что влюбился. После конкурса мы провели две совершенно восхитительные недели в Риме.

— Почему же вы не поженились? — спросила София.

— Видишь ли, София, я уже был женат. По правде сказать, я так полюбил твою мать, что решил развестись… но семья моей жены не признает развод. Они считают, что только смерть может разлучить супругов.

— Семья вашей жены так религиозна?

— Дело не в этом. — Лучано явно не хотелось продолжать эту тему.

— А в чем? — настаивала София.

— Мою жену в девичестве звали Анна Готти. А клан Готти — один из крупнейших мафиозных кланов на Сицилии.

— Так вы из мафии? — в ужасе спросила София.

— Увы. Тебе не повезло. Но родственников не выбирают, София, — с грустной улыбкой сказал Лучано. — Я всегда помнил о твоей матери. И по мере возможности следил за ее жизнью. Она ведь была известной пианисткой. Я знал, что она родила дочь. И знал, что это моя дочь, еще до того, как увидел тебя и узнал, что твое отчество Павловна. Я почти тридцать лет ждал нашей встречи. Теперь мы можем быть вместе. Я ведь одинок… как и ты.

— А ваша жена?

— Она умерла почти год тому назад.

— И у вас нет других детей?

— Сын. Но мы с ним почти не общаемся, — с затаенной болью сказал Лучано, и горькая складка прорезала его лоб. — Какое-то время я поживу в России. Мы сможем лучше узнать друг друга. И потом… я, как уже говорил, планирую основать Дом моды Софии Полонской. Не как твой отец, а как бизнесмен. Я уверен, это выгодное помещение капитала. Думаю, этот вопрос мы должны решить в ближайшее время.

— Да, но я получила такое же предложение и от Василисы, — виновато сказала София. — Мне жаль бросать ее на произвол судьбы. Все-таки она столько сделала и для Андреади, и для меня.

— В первую очередь для себя, София, — нахмурившись, сказал Лучано. — Василиса — делец, и в первую очередь ее интересует прибыль. Впрочем, тебе решать, дочь.

София взяла несколько дней на размышление. Когда в назначенный день Пауло Лучано приехал на переговоры, в бывшей приемной Андреади — пока София не открыла собственный Дом моды, она обитала именно там, — он увидел непривычно взволнованную Василису Андреевну. Та нервно барабанила пальцами по папке с документами, то и дело поглядывая на часы. Секретарь просила обождать — София Павловна занята.

— Рад вас видеть, Васенька, — с приятной улыбкой сказал Лучано.

— Взаимно, — не разжимая губ, поприветствовала его Василиса.

— Вот ведь как причудливо тасуется колода, — процитировал он. — Теперь мы с вами конкуренты. Кто-то из нас сегодня станет победителем, а кто-то проигравшим.