Прощай, гвардия! - [25]

Правительство Анны на такие крутые перемены не способно. Хитрая лиса Остерман осторожничает, водит шашни с Веной. Сближение с Францией не в его интересах.

Нужна свежая, молодая кровь. Горячая, как это вино.

В гвардии Елизавету любят и пойдут за ней. Но пока рано. Надо дождаться, когда преставится императрица. Осталось немного, буквально чуть-чуть. Тогда мои старания вознаградятся сторицей. Лишь бы представился удобный момент. И еще… как же она хороша, эта русская принцесса! Ах, как грациозен ее стан, какие у нее лучистые и манящие глаза!»

Шетарди лег в нагретую услужливыми лакеями постель и заснул праведным сном ребенка, не знающего забот.

Ему снились узенькие, залитые солнцем улочки Парижа.

Два солдата в белых маскхалатах привели ко мне молодого краснощекого и порядком замерзшего мужчину. Его обнаружили сидящим на дереве. Интерес у меня вызвали два предмета, найденные при нем, – подзорная труба и французский паспорт.

– Шевалье де Бресси? – удивленно спросил я.

Задержанный кивнул, растирая бледные руки.

Солдаты из жалости накинули на него овчинный полушубок. Сам шевалье не счел нужным позаботиться о нормальной зимней одежде и поперся в лес в довольно легкомысленном для наших краев наряде.

– По-моему, французов у нас еще не было, – обратился я к стоявшему поблизости Мюнхгаузену.

– Надо же с кого-то начинать, – философски заметил барон.

– Что прикажете с вами делать, шевалье? – Я перевел взгляд на француза.

– Отпустите меня, мсье. Я ничего предосудительного не делал.

Ложь шевалье удавалась плохо.

– В России есть хорошая поговорка: «Любопытной Варваре на базаре нос оторвали». Разумеется, вы не Варвара, а потомок разрушивших Рим варваров. У нас здесь не базар, и нос отрывать тоже ни к чему. На таком морозе сам отвалится. Но шпионить за нами я не позволю.

– Что вы говорите, мсье?! – делано возмутился шевалье. – Я просто охотился.

– А, так вы еще и браконьер! – обрадовался я. – Разве вам не известно, что охота вблизи Петербурга запрещена?

– Впервые слышу, – скорчил мину де Бресси. – Я не могу знать все законы вашей страны.

– Логично, – согласился я. – Однако незнание не освобождает вас от ответственности. Кажется, я догадываюсь, каким образом вы можете искупить свою вину. С этим знакомы? – Я показал шевалье на лыжи.

– Конечно, – с некоторым презрением сказал он.

– Отлично. Мужчина вы вроде здоровый, по деревьям лазаете не хуже белки, наверное, и бегать умеете. Мы дадим вам лыжи и укажем направление. Во-о-он в ту сторону. Примерно через полчаса я пошлю по вашему следу команду. Если вы уйдете от нее, считайте, вам повезло. Если нет – придется отправить вас в Тайную канцелярию Ушакову для долгой и содержательной беседы. После дыбы состояние вашего здоровья может сильно пошатнуться. К тому же она замечательно развязывает языки.

– Не имеете права! Я подданный Франции, – возмутился гордый галл.

– Что поделать, кругом такая глухомань! Знаете, сколько людей ежегодно входит в эти леса и не может выйти? Не вижу причин, которые могут помешать заблудиться в этих краях французскому браконьеру, – с выражением полной искренности сказал я. – Императрица, несомненно, отправит маркизу Шетарди свои соболезнования.

Шевалье закусил губы от злости:

– Это оскорбление! Я вызову вас на дуэль.

– Перебьетесь, – сказал я, вызвав одобрительный смех окружавших нас офицеров. – Я не собираюсь пачкать руки об какого-то шпиона, де Бресси. Это унизительно для русского офицера.

Француз побагровел. Я, не обращая внимания на его красное лицо, продолжил:

– Подумайте над моим предложением, месье. У вас есть шанс спасти шкуру. Воспользуйтесь им.

– Обязательно, – зло бросил француз. – А потом мы встретимся с вами в Петербурге и я насажу вас на свою шпагу, будто куропатку на вертел.

– Господин майор, не чересчур ли сурово вы с ним обошлись? – спросил Мюнхгаузен, после того как шевалье убежал на лыжах, а вслед за ним с улюлюканьем и свистом понеслась специально отобранная команда.

– В самый раз. Пусть злее будет, чтобы наши за ним дольше побегали. Им же польза выйдет, – хмыкнул я.

Француз оказался резвым. Полтора десятка лучших лыжников так и не смогли за ним угнаться, за что получили от меня заслуженный нагоняй.

– Он же растреплет о нас в Петербурге, – расстроился Мюнхгаузен, когда бойцы вернулись, опустив нос.

– И хорошо. Будет меньше желающих за нами следить, – улыбнулся я. – Вряд ли во французской миссии все такие же хорошие спортсмены, как де Бресси.

Шевалье оказался злопамятным. Он действительно подловил меня неподалеку от моего дома и попытался бросить перчатку в лицо. Варежку эту я у него отобрал, самого галльского петуха и прибывших с ним двух секундантов сунул в сугроб.

– Некогда с вами пустяками заниматься. Лучше бы еще разок на лыжах к нам заявились, а то мои солдаты давненько по-настоящему не разминались, – сказал я напоследок.

Вроде посиделки в снегу слегка охладили их пыл.

С главным боссом этой компашки я познакомился на церемонии бракосочетания Антона Ульриха и цесаревны Анны Леопольдовны.

Действо начиналось в девять утра. Простой люд копился на улице, ожидая свадебной процессии. Возле церкви, в которой должно было состояться венчание, собирались иноземные послы. Они по церемониалу не участвовали в процессии и довольствовались ролью наблюдателей.