Прощай, гуня-кандальник - [38]

На негнущихся, словно одеревеневших ногах Любка как заворожённая покинула магазин. Она не помнила и как рассчиталась на кассе, и как, не мигая и глядя в одну точку, сложила покупки в шелестящий пакет, и как оказалась на перекрёстке у самой кромки тротуара.

- Не стой, иди вперёд! - снова раздался незнакомый голос. - Жизнь твоя бессмысленна и бесполезна. Ты никогда не родишь детей! Смотри на светофор! Твой свет - красный! КРАСНЫЙ!!!

Гуня понимал, что ещё чуть-чуть, и Любушка - его единственная правнученька - погибнет прямо у него на глазах. Призрак кричал до хрипоты, размахивал прозрачными руками, отталкивая говорившую его девочке страшные слова злую бабу.

Но Любка никак не реагировала, никак не отзывалась на его крики.

В сердцах он дёрнул себя за ворот шёлковой рубахи и, встряхнув кудрявой головой, пронзительно запел. Застонал, зарыдал, вкладывая в каждое слово столько боли, что стоящие рядом люди вдруг почувствовали сильнейшую энергию его горя, да такую, что остаться равнодушными было просто невозможно.

Людям казалось, что вроде ничего и не происходит - остановилось несколько человек у проезжей части и смотрят на мигающий жёлтый - но до того им всем стало не по себе, что хоть волком вой.

- Спускается солнце за степи,

Вдали золотится ковыль...

Надрывая хрипящие связки, голосил невидимый Егорий и вытирал красным рукавом текущие по впалым щекам слёзы.

- Люди добрые! Помогайте мне! Эй, бабоньки, мужики! Неужто дадите девке смерть принять?! - и тут же запел вновь с удвоенной силой:

- Колодников звонкие цепи

Взметают дорожную пыль.

Динь-бом, динь-бом -

Слышен звон кандальный.

Динь-бом, динь-бом -

Путь сибирский дальний...

И произошло небывалое! Время словно остановилось!

Стоящие поблизости люди, подчиняясь какой-то неведомой силе - которая высвободила из их душ доброе и светлое чувство любви к ближнему - начали петь в голос:

- Динь-бом, динь-бом -

Слышно там и тут:

Нашего товарища

На каторгу ведут...

И самое удивительное, что многие из прохожих останавливались и тоже подхватывали песню.

Машины, рванувшие стайкой от перекрёстка, затормозили, а водители, открыв окна, с недоумением смотрели на происходящее.

- Динь-бом, динь-бом...

- разносилось со всех сторон улицы.

- Сдуреть можно! - присвистнул таксист, высунув седую голову. - Хор Пятницкого, твою мать! Нашли, блин, место для концерта! - он громко посигналил, а вслед за ним и остальные водители нажали на клаксоны.

От такой какофонии Любочка пришла в себя и беспомощно заозиралась по сторонам, но только дамы в шляпе рядом с собой она уже не увидела.

- Что это было, Гуня? - еле ворочая языком, спросила Любка, как только они зашли в подъезд дома и оказались в лифте. - Неужели гипноз?

- Я, мил моя, мудрёным словам не обученный, - помолчав, отозвался прапрадед. - Но по-простому, по-деревенски скажу... Навела на тебя чёртова баба ведьмин морок. Да так, что ты и меня слышать перестала. Свезло нам, что запеть я придумал. Да ещё свезло, что не перевелись в нашем государстве чувствующие да жалостливые люди! Услышали их чистые душеньки, как моё нутро к ним обращается, и помогли мне по доброте своей! Дай бог им счастья и здоровья! - и он истово перекрестился...

- Про массовый психоз около нашего супермаркета слыхала? - тревожно спросила соседка, встретившая Любашу на лестничной площадке. - Говорят, что стоит толпа народа и горланит зэковскую песню. Вот и я размышляю: нужно запретить этот дурацкий шансон! Никакой культуры! Может, они так протестуют против власти? Что думаешь?

- Почему - сразу протестуют? Может, просто их попросили о помощи, может кому-то так нужно было? - устало произнесла Любка, давая понять всем своим видом, что поддерживать разговор не намерена.

- Я тебя умоляю! - хохотнула соседка. - Какая помощь? Сейчас всякий другого только в яму подтолкнуть норовит! Говорю же, что оппозиция! Им иностранцы деньги платят, чтоб они в стране всякие безобразия устраивали.

***

На следующее утро Любаша отправилась в городской отдел полиции. Разговор с Жоркой - она просто это чувствовала! - никак нельзя было откладывать в "долгий ящик".

Ножик пришлось замотать в платок и снова спрятать под косметикой, так как добровольно прогуляться до околотка Гуня-кандальник наотрез отказался.

Узнав у дежурного в каком кабинете принимает капитан Мартов, Люба робко постучалась в дверь.

Жора не удивился - или сделал вид, что не удивился, - увидев на пороге свою первую любовь, сбежавшую к другому шесть лет назад.

- Слушаю вас, гражданка Кандальникова, - с напускным равнодушием произнёс капитан. - Но если мне не изменяет память - вас никто не вызывал. Что-то случилось?

От волнения Любочка глупо захихикала.

- Жор, ну перестань... - попросила она. - Зачем ты со мной так официально?

Мартов ничего не ответил и, опустив голову, застучал по клавишам компьютера.

- Хорошо... - вздохнула Любаша. - Я пришла поинтересоваться: почему ты разыскивал моего мужа на даче его матери. Она - женщина пожилая, очень разволновалась и после твоего визита просила узнать в чём дело.

- Имею ряд вопросов к господину Дортезину как к очевидцу известного тебе происшествия. По делам службы находился в дачном посёлке вот и решил зайти, тем более что соседи видели вашего мужа на участке, - сухо отчеканил Жора. - Я удовлетворил ваш интерес?