Прощай, Ариана Ваэджа! - [3]

— Бог Рода! Помоги нам, твоим сынам, пережить все испытания и тяготы! — воздел руки к небесам Веденей. — Молю, Сварог, держатель неба, создавший и Сваргу, и Ирий — для светлых душ… да будут только в Ирий открыты врата! Молю тебя, Перун — властитель стихий, повелеватель мужества, не убий своими пиками-молниями наших путников! А тебя, Велес, дарующий урожай, прошу — сбереги и хлеб наш, и скот наш…

— Матерь Сва, покровительница всех матерей! — обратил свой взор в небо Родислав, самый преданный, славящий Родину и свой род. — Помоги нашим женам и детям в дальней дороге! Помоги нерожденным младенцам увидеть свет!

* * *

Яролика вырвалась из объятий Ария и побежала по пологому склону холма, заросшего сочной травой. Озорно сверкнула синими глазами-звездами и припала к земле, как к материнской груди. Голубое небо висело над ней легким воздушным покрывалом, как снежинки, отсвечивающие голубизной, в тот самый день, когда она упала с колесницы на холодный наст… И как забыть о тех мгновениях, что стали для ее сородичей… вечностью?

…На третий день темноты она собралась в дальнюю дорогу и для уверенности надела подвеску с кораллами — для защиты странствующих. И вручила своему несравненному Арию такой же оберег. Посмеялся он сначала над ней, мол, не женское это дело — проявлять о мужчине заботу, но потом, погладив ее округлившийся живот, смирился. Только сели они на колесницу, только двинулись в путь, как услышали за спиной грохот, да такой басовитый, словно раскололись самые величественные горы, только нет их в округе — куда ни кинь взгляд — одна ледяная равнина. Но звуки, похожие на раскаты грома, только в стократ сильнее, продолжали извергаться. Оглянулась тогда Яролика, а там — раскололась ледяная земля и два пласта встали на дыбы, словно кто их жмет с обеих сторон. Сначала замерли высоченными гребнями волн, а потом начали тереться друг о друга, будто захлопали в великанские ладошки. Между ними оказались с десяток, а то и больше — колесниц, тоже двинувшихся из города.

И вдруг от одной из них отвалилось колесо и покатилось в сторону. А там — лед! Так что начало оно набирать скорость, и четыре спицы так стремительно замелькали! И вот уже вращающийся круг стремглав летит в сторону Яролики. «Мама! — забилась раненой птицей воспаленная мысль. — Это же от колесницы мамы Веданы! А с ней — озорник братишка Кудеяр! И еще где-то там — соседка Ирина!».

Яролика резко дернула поводья, и лошадь затормозила, да так, что из-под копыт посыпался искрами снег. Слава Всевышнему, упала не на лед, а в сугроб! А колесо в это время пронеслось мимо. Впереди в небольшие точки превращались те, кто успел уже выехать раньше нее, и девушка поспешила подняться, чтобы догнать людей. Напоследок оглянулась и увидела, что стоящие льдины раздвинулись и между ними образовалась огромная зияющая щель. Эта пропасть, как знак вечности, рассекала напополам храм Ра, а вместе с ним — и город. Глыбы льда скрежетали, как ворчливые старухи, туго, с надрывом, видно, что-то сдвинулось в чреве земли, и потому им уже не хватало места лечь туда же, где они до этого покоились с миром. Наконец, утрясая под собой все, что попало в холодные объятия — храм, дома и колесницы — еще раз ухнули и… замолчали.

Над бескрайней снежной равниной, уже не белой, а черной, повисла жуткая тишина.

Из глаз Яролики скатились всего две слезинки — она не могла даже плакать — и тут же затвердели холодными жемчужинками.

— Прощай, Ариана Ваэджа… — прошептала она уже в теплых руках Ария.

Часть первая

Глава 1

Июль 1913 года.

Всего два месяца назад жизнь Николая Петровича Арбенина шла тихо и размеренно. И если бы кто-нибудь лишь намекнул ему о том, какие события ожидают в недалеком будущем тридцатишестилетнего и уже довольно опытного преподавателя физической географии Императорского Санкт-Петербургского университета, он бы счел такой смелый проступок дерзким, если не безумным.

Дело в том, что с кафедрой географии и этнографии этого заведения была связана вся его жизнь, начиная с рождения. И сейчас самое время рассказать об этом.

Мальчик появился на свет в тысяча восемьсот семьдесят седьмом году в семье нетитулованного дворянина Петра Александровича Арбенина, преподавателя среднеучебных заведений, коллежского советника, и Софьи Павловны Скорняк, потомственной дворянки с солидным приданым. Как желанный, хоть и не первый, а даже — третий, сын. Впрочем, в семье новорожденного в тот момент не особенно-то и задумывались о карьере малыша. Главным было — поддержать его здоровье, а им судьба младенца не обидела, и дать ему хорошее образование.

Природа одарила его приятной внешностью. Не хилый телосложением, но и не упитанный, как некоторые «маменькины сынки», он активно двигался, отчего его мягкие каштановые волосы собирались в волны, и смотрел на мир всегда с интересом открытыми темно-коричневыми глазами.

Рос он смышленым и любознательным, с особым восторгом наблюдая окружающий мир, особенно когда родители выезжали за город, на природу, или же, что было еще интереснее, брали его на знаменитые курорты. В Карловых Варах они рассказывали ему об императоре Священной Римской империи Карле Четвертом, который однажды во время охоты и обнаружил целебный источник, в Бад Эмсе — не только об этих термальных водах, но и о других достопримечательностях Западной Германии, а на Лазурном Береге Франции — о французском писателе и поэте Стефане Льежаре, издавшем роман, заголовок которого и был позаимствован при выборе названия курорта. Маленький Николя с удовольствием разглядывал жуков и пауков, ловил сачком бабочек и пытался покормить заточенных в клетки тигров. Дважды он разбирал компас, стараясь понять его механизм, а однажды, случайно разбив очень ценную вазу, прослушал лекцию гувернантки о египетских пирамидах и фараонах.