Прощание славянки - [43]

Поначалу все было нормально. Я стал его тенью и следовал за ним везде, где ему приходилось бывать. Я не чувствовал себя быдлом, так как он представлял меня везде и всем как своего брата. Он гордился моим внушительным видом, а я гордился его положением и возможностями. Неудобства ненормированного рабочего дня, определенные лишения и трудности работы телохранителя после службы в армии не были мне в тягость, тем более за те деньги, что он мне платил.

Как обычно принято у новых русских, старую жену он оставил сразу, как только у него появились деньги. Новая, в соответствии с принятым у них стандартом, была на две головы выше его, бывшая фотомодель, бессовестно и нагло сосущая деньги. Конечно, стерва была красивая, молодая, поэтому полноценно удовлетворить ее в свои годы он не мог, что сам прекрасно понимал, и потому ревновал по всякому малейшему поводу и без повода.

Где-то на третью неделю моей работы он психанул, заметив, что его жена слишком уж приветливо мне улыбнулась, вечером нажрался вдрызг и начал высказывать мне претензии, что я засматриваюсь на его жену. Я перетерпел, а утром прямо сказал все, что думал по этому поводу. Он извинился, и мы пожали друг другу руки.

Однако через неделю, после очередной презентации, на которой он опять сильно перепил и попытался сам сесть за руль машины, я не пустил его на водительское место.

– Не понял! Ты что, забыл, кто тебе деньги платит? Да у меня все менты знаешь, где сидят! Хрен кто меня остановит! – орал он.

– Ты мне деньги платишь за работу, которую я обязан делать хорошо, – жестко ответил я, – и потому, пока отвечаю за твою жизнь, я не допущу с твоей стороны действий, которые могут принести тебе вред.

Он попытался отпихнуть меня, а когда понял, что ему со мной не справиться, психанул.

– Да ложил я на твои действия! Козел! Меня! В мою машину! Не пускать! Тебе машина нужна моя?! На! – кинул он в меня ключи от машины, – Что тебе еще надо?! Жену?! Дело мое?!

И рванул прямо по улице, матерясь и сыпля на мою голову всевозможные проклятия. Я потихоньку тронулся за ним, он заметил и, показав мне кукиш, начал останавливать проезжающие машины. Возле него тормознул старенький Жигуленок, в который он заскочил, со всей силы грохнув дверью. Плюнув в окно, я тронулся за ним, чтобы убедиться, что он приедет домой.

Отогнав машину в гараж, злой пришел домой, с твердым намерением утром поговорить с ним – нужны ему мои услуги или нет.

Он меня ждал. И видимо ждал всю ночь, не прекращая пьянствовать.

– Явился! Бр-ратик! – язык плохо повиновался ему, – Как вид-дишь, я живой! Что, не оправдались твои надежды, что я замерзну, заболею и умру?!

– Заткнись, – мои нервы были на пределе.

– Он еще мне рот затыкает! А я знаю, чего ты хочешь! Это у тебя на лбу написано! Что глазами лупаешь! Хочешь, чтоб я сдох, и тогда ты завладеешь моей женой, да? Бизнес мой по-братски заберешь, да? Ты же для этого приехал в Москву, только об этом и мечтаешь!

Я вытащил из кармана ключи от квартиры и машины, которые он подарил мне и швырнул ему в лицо. Брата у меня больше не было.

Так я остался один. Без денег, без квартиры, без прописки. Родине, которой я отдал всю свою сознательную жизнь, я тоже не был нужен. Я не получил и не имел от нее ничего. Она выкинула меня как использованный презерватив. Я остался с одним единственным желанием выжить в этом жестоком мире и доказать всем, а себе в первую очередь, что я хоть чего-то стою.

Благодаря тому, что через брата удалось познакомиться со многими людьми, я обратился к одному человеку, на которого работала многочисленная колония приезжих хохлов и молдаван. Он обеспечивал им проживание в рабочей общаге на окраине Москвы и предлагал варианты трудоустройства. Мне нужно было где-то жить, и я попросил его временно устроить меня в эту общагу. Он находился в курсе моих отношений с братом и знал причину нашего разлада. Ко мне относился с уважением и без проблем подселил в одну из комнат.

Сильно хотелось жрать. Я брался за любую работу, какая подворачивалась, чтобы заработать кусок хлеба. Я ненавидел сытых и самодовольных москвичей, шарахающихся от исходящей из меня злобы, ненавидел процветающих и наглых кавказцев, оккупировавших рынки и чувствующих себя в Москве вольготно, как дома.

Самым идеальным вариантом для меня оказалась работа на рынке. Здоровье у меня было, я разгружал мешки, ящики, сумки, коробки, перетаскивал их туда, куда показывали, когда удавалось что-нибудь украсть – воровал. На фоне других работяг я выделялся здоровьем, наглостью и злобой. После того, как я жестоко избил местного рыночного авторитета, наезжать на меня боялись. Постепенно сбилась бригада грузчиков, попросившаяся под мое «крыло», чтобы я держал им «крышу» и «разводил» конкурирующие с нами бригады.

Они знали мое прошлое и дали кличку Капитан. За то, что по пьянке меня заносило и я орал, что я – капитан спецназа. Однажды конкурирующая с нами бригада кавказцев, с которой мы несколько раз схлестнулись за подконтрольную нам территорию рынка, сдала меня местным рыночным ментам. Что у меня нет прописки. Не знаю, сколько они заплатили, но два мента подошли ко мне явно с определенной целью.