Прощание с Баклавским - [6]

– Галлийский шелк! – весело ответил тот. – Чулки кружевные, с резинками вот тут… – видимо пытаясь показать, где именно – с резинками, патрульный закачался и чуть не улетел в воду. – Придумают же! – и, похохатывая, пошел дальше.

Хозяин лодки метался между трапом и растущей горой коробок в полном отчаянии.

– Твой товар? – остановил его Баклавский.

– Пом майчао джай! – заверещал сиамец, пуча глаза и отчаянно размахивая руками.

– Не понимаешь? – по-сиамски переспросил Баклавский. – Если не хочешь разговаривать, придется отнять твою лодку, посадить тебя в тюрьму, а твой дом продать другим рыбакам, которые понимают, когда с ними хотят поговорить.

– Нет, начальник, я плохо говорить, но все понимать, все! – быстро согласился рыбак. – Большая семья, животов кормить – надо нгерн, много нгерн, хотел один раз… Больше не буду…

– Будешь, – с сожалением сказал Баклавский. – Куда ж ты денешься, обязательно будешь. Ну-ка, иди за мной.

Они обошли контрабандное разноцветье.

Для верности Баклавский снова заговорил по-сиамски:

– Запомни, рыбак. Если ты помимо рыбы везешь товар… Любой товар… Ты приходишь в мою контору и говоришь, что привез и сколько. Там решим, какую часть надо показать таможне, а в таможне скажут, сколько заплатить пошлины. Если ты хочешь не платить ничего, то скоро окажешься в тюрьме по-настоящему. Понятно?

Рыбак старательно кивал, будто его кивки помогали инспектору выталкивать изо рта сложные звуки чужого языка.

– И еще. Если тебе когда-нибудь предложат доставить в Кето сомские синие бобы, то ответь, что ты не сумасшедший, потому что каждую лодку, каждый катер досматривает сам Лек-Фом, старший инспектор Его Величества Ежи Баклавский. Запомнил?

– Да, да, господин начальник!

– В этот раз предъявишь треть, а дальше видно будет. Тебе надо жить, но и государству тоже. Попробуешь обмануть меня – останешься и без товара, и без лодки. И еще. Сегодня от меня к тебе пришла чок-дэ. Если однажды мне понадобится твоя помощь, не отказывай, иначе чок-дэ отвернется от тебя навсегда. Иди. Не прощаюсь.

Рыбак, радостно поклонившись, засеменил назад к трапу, а Баклавский направился к самой дальней джонке, где досмотром руководил Чанг.

– Эта последняя?

Помощник кивнул.

– И где же бобы?

Чанг развел руками:

– Видимо, не здесь, шеф. Надо ловить на Стаббовых пристанях.

Баклавский насупился:

– «Царица Клео» дрейфует к югу от Кето. Каждый раз, как эта посудина оказывается в наших водах, рынок наполняется бобами под завязку. А сейчас, в канун Бойни, спрос возрастает десятикратно. Просто не верю, что никто из сиамцев не позарился – слишком серьезный нгерн.

– Утопить бы ее к чертям собачьим… – грустно сказал помощник.

Баклавский улыбнулся:

– Дня через три «Клео» чин по чину войдет в порт, начнет торговлю. Все в твоих руках.

– Возвращаемся в контору, шеф?

– Да, сейчас… – Баклавский еще раз обвел взглядом бухту.

Бесконечные причалы сиамцев перетекали в кривые переулочки и подворотни. Не поймать контрабанду здесь, на границе воды и суши, – значит потерять всякий шанс.

– А по пути они не могли где-нибудь швартануться по-быстрому, а?

– А где бы? – удивился Чанг. – Все сразу к причалам, как обычно. Ра Манг только китенка на разделку закинул, и тоже сюда. Все доложились, товар предъявили. Парфюмерия, пластинки, белье, опиум, чай. Все как всегда.

– А Ра Манг, кстати, что привез?

– Сегодня пустой. Говорит, пока загарпунили, пока убили, пока на поплавки вытащили, ночь и прошла. Даже без рыбы почти. Злой ушел, сердитый. Минут пять как.

Баклавский, прищурившись, посмотрел на запад, где в утренних лучах солнца растекался жирный черный дым из труб киторазделок. По воде как раз с той стороны долетел ржавый скрежещущий звук.

– Стапель заработал, – уверенно сказал Чанг.

– Быстро. – Баклавский сглотнул загустевшую слюну. – Возьми восьмерых – перекрой дорогу к разделкам и двигайся по ней. Все встречные экипажи тормозить и проверять. Жестко. Мая с катером – сюда, и пусть тоже возьмет людей. Понадежней.

Чанг кивнул и исчез.

Через минуту паровой шлюп Досмотровой службы с хищной горгульей счетверенного пулемета на носу взрыл воду винтами и по прямой устремился к киторазделке.

Стапели для подъема китов сиамцы ставят на глубину, чтобы рыбацкий баркас мог войти в ангар, оставить буксируемую тушу над опущенными в воду захватами и, двигаясь вперед, снова оказаться на открытой воде. К берегу от киторазделки ведут не хлипкие мостки, а серьезная конструкция, способная выдержать вес. По мосту идут рельсы, соединяющие каждый ангар с Китовым рынком. Там огромные пласты мяса рубятся на части, удобные к перевозке, – и оптовики сбывают китятину ресторанам и консервным фабрикам, амбру – парфюмерам, ус – портным, железы – фармацевтам… Киторазделки Пуэбло-Сиама отличались от дряхлеющих китобоен Стаббовых пристаней сильнее, чем современный локомотив от прогулочной коляски.

При появлении досмотровиков полтора десятка рабочих бросились прочь, что, впрочем, для здешних мест считалось естественным поведением. Спотыкаясь на шпалах, юркие сиамцы проскакивали по широкому короткому мосту, прямо мимо носа швартующегося катера. Только рябой подслеповатый мясник в кожаном фартуке спокойно вышел навстречу.