Прощание - [13]
Рука отца лежала предо мной, точно прося приласкать ее. Она казалась утомленной, но моя рука была слишком мала, чтобы прикрыть ее.
Я посмотрел на маму, которая была «против».
Она все еще была «против», — задумчиво едва заметно покачивала она головой…
Отец, отец, любитель вставать спозаранку…
Я быстро проглотил свой пудинг.
IX
Гартингер встретил меня после обеда настороженно, глядя исподлобья. Он приник взглядом к моему оттопыренному карману.
Мы пошли смотреть панораму «Битва под Седаном».
Я все время думал, как бы поскорее избавиться от денег. Шишка, оттопыривавшая мои штаны, никак не хотела уменьшаться. Я купил у Зейдельбека огромный кусок «варшавского» торта. Казалось, все на свете стоит всего десять пфеннигов. Жаль, что сейчас не осень и нет ярмарки, тогда вся моя противная куча денег растаяла бы мигом. У меня уже захватывало дух от высоко взлетавших качелей, на «американских горках» я проносился вверх и вниз мимо зубчатых фанерных стен. Я отхватил бы для Гартингера славный кусок мяса от изжаренного на вертеле быка. Мне было досадно, что мы не подождали до осени. Я-то ведь хотел, чтобы это было в первый и последний раз. Ну, ладно, еще разок осенью — куда ни шло.
«Битва под Седаном» стоила двадцать пфеннигов, дети и военные — от фельдфебеля и ниже — платили половину.
Только теперь, глядя на колоссальную панораму, я понял смысл стихотворения, которое мне пришлось продекламировать в прошлом году на майской экскурсии в Нимфенбург. Передо мной в каске с султаном стоял баварец и ударом штыка в живот пронзал тюркоса[3], спрятавшегося среди виноградных лоз. Всадник на рослом коне, вооруженный пикой с бело-голубым флажком, гнал кучку пленных зуавов. Генерал фон дер Танн в полной парадной форме, в каске с пышным султаном и брюках с широкими лампасами, перепоясанных шарфом, стоял на холме среди знамен и ликующих войск, похожий на раскрашенный памятник.
Пороховым дымом веяло от картины, казалось, даже гарь пожарища была на ней намалевана. Перед зрелищем этой славной битвы я в своем штатском платье показался себе каким-то жалким человечком. Даже с ранеными поменялся бы я участью, только бы на мне был мундир.
Я презирал Гартингера за то, что он рассеянно смотрел на картину, за то, что битва под Седаном для него не существовала.
Когда мы покинули поле боя, я заставил Гартингера промаршировать передо мной. Гартингер стоял навытяжку, заряжал ружье, ложился на живот, атаковал вражеские позиции, был ранен и умер геройской смертью. В честь его был дан салют.
Вдруг Гартингер заявил, что не желает больше играть, ему скучно.
Я побренчал деньгами в кармане, пусть знает, с кем имеет дело, и не дал ему ни гроша.
Мне захотелось затеять с ним ссору. Я дал ему монетку и сейчас же потребовал ее обратно. Он тут же вернул. Я сказал, что он монетки не отдал, и назвал его вором. Пригрозил привязать его к дереву и высечь крапивой — оба мы были в носках и штанишках до колен. Я с удовольствием смотрел, как у него сначала задрожали губы, потом дрожь пробежала по всему телу и забралась- куда-то глубоко-глубоко. Я довел Францля до того, что он признался, будто вытащил монетку у меня из кармана. Я заставил его попросить прощения. После этого он получил пять пфеннигов; я высоко подбросил монетку и велел ему поймать ее ртом.
Отец считал, что Гартингеры для меня неподходящая компания.
Такие люди, как эти Гартингеры, виновны в том, что на кайзера вот уж второй раз за этот год совершается покушение. У них на совести также итальянский король, а теперь укокошили и американского президента. Повсюду убийства и смерть.
— Эти социалисты до тех пор не дадут нам покоя… — говорил отец и почти просящим голосом добавлял: — Не водись ты с Гартингером, это добром не кончится.
Между тем именно у Гартингеров я бывал с удовольствием. Старик Гартингер сидел на столе б столовой, которая служила ему также мастерской, и шил военный мундир. Рядом лежала офицерская фуражка с кокардой. Я поглаживал кокарду.
Меня поражало огромное сходство между отцом и сыном. У обоих были тонкие губы и короткий вздернутый нос с широкими ноздрями, редкие волосы ежиком и мочки, словно бесформенные ошметки мяса. Ногти на руках приплюснутые, квадратные.
У Гартингеров всегда пахло жареным картофелем и старым платьем, которое заказчики приносили в починку. Мать Гартингера я никогда не видел без компресса на шее, она часто останавливалась и, сгорбившись, долго кашляла. Но окна открывать не разрешалось.
Зато в этой комнате ничто не напоминало о затрещинах. В ней не было камышовой трости. Не было сковывающего страха. Ни передней с зеркалом. Ни картин на стенах, преследующих человека по ночам. Ни ковра, заглушающего отцовские шаги. Ни пианино, под звуки которого надо петь «Германия, Германия».
— Вы бывали когда-нибудь на Кохельском озере? — спросил я у старика Гартингера.
Все трое Гартингеров с горьким изумлением поглядели на меня, бывавшего на Кохельском озере.
— Нам это не по карману, — сердито осадила меня мать Гартингера, — с нас и Английского парка хватит, а если уж очень раскутимся, едем в Пуллах… Нашему брату…
— В этом Кохельском озере ничего особенного нет. Пуллах ничуть не хуже, а может, даже лучше, — пробовал я утешить Францля, повисшего на плече у отца.
«Трижды содрогнувшаяся земля» (перевод Г. Я. Снимщиковой) — небольшие рассказы о виденном, пережитом и наблюденном, о продуманном и прочувствованном, о пропущенном через «фильтры» ума и сердца.
БВЛ — Серия 3. Книга 10(137). "Прощание" (1940) (перевод И. А. Горкиной и И. А. Горкина) — роман о корнях и истоках гитлеровского фашизма. Это роман большой реалистической силы. Необыкновенная тщательность изображения деталей быта и нравов, точность воплощения социальных характеров, блестящие зарисовки среды и обстановки, тонкие психологические характеристики — все это свидетельства реалистического мастерства писателя. "Трижды содрогнувшаяся земля" (перевод Г. Я. Снимщиковой) — небольшие рассказы о виденном, пережитом и наблюденном, о продуманном и прочувствованном, о пропущенном через "фильтры" ума и сердца.Стихотворения в переводе Е. Николаевской, В. Микушевича, А. Голембы, Л. Гинзбурга, Ю. Корнеева, В. Левика, С. Северцева, В. Инбер и др.Редакция стихотворных переводов Л. Гинзбурга.Вступительная статья и составление А. Дымшица.Примечания Г. Егоровой.Иллюстрации М. Туровского.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Одна из ранних книг Маркеса. «Документальный роман», посвященный истории восьми моряков военного корабля, смытых за борт во время шторма и найденных только через десять дней. Что пережили эти люди? Как боролись за жизнь? Обычный писатель превратил бы эту историю в публицистическое произведение — но под пером Маркеса реальные события стали основой для гениальной притчи о мужестве и судьбе, тяготеющей над каждым человеком. О судьбе, которую можно и нужно преодолеть.
Цирил Космач (1910–1980) — один из выдающихся прозаиков современной Югославии. Творчество писателя связано с судьбой его родины, Словении.Новеллы Ц. Космача написаны то с горечью, то с юмором, но всегда с любовью и с верой в творческое начало народа — неиссякаемый источник добра и красоты.
«В те времена, когда в приветливом и живописном городке Бамберге, по пословице, жилось припеваючи, то есть когда он управлялся архиепископским жезлом, стало быть, в конце XVIII столетия, проживал человек бюргерского звания, о котором можно сказать, что он был во всех отношениях редкий и превосходный человек.Его звали Иоганн Вахт, и был он плотник…».
Польская писательница. Дочь богатого помещика. Воспитывалась в Варшавском пансионе (1852–1857). Печаталась с 1866 г. Ранние романы и повести Ожешко («Пан Граба», 1869; «Марта», 1873, и др.) посвящены борьбе женщин за человеческое достоинство.В двухтомник вошли романы «Над Неманом», «Миер Эзофович» (первый том); повести «Ведьма», «Хам», «Bene nati», рассказы «В голодный год», «Четырнадцатая часть», «Дай цветочек!», «Эхо», «Прерванная идиллия» (второй том).
Рассказы Нарайана поражают широтой охвата, легкостью, с которой писатель переходит от одной интонации к другой. Самые различные чувства — смех и мягкая ирония, сдержанный гнев и грусть о незадавшихся судьбах своих героев — звучат в авторском голосе, придавая ему глубоко индивидуальный характер.
Шекспир — одно из чудес света, которым не перестаешь удивляться: чем более зрелым становится человечество в духовном отношении, тем больше открывает оно глубин в творчестве Шекспира. Десятки, сотни жизненных положений, в каких оказываются люди, были точно уловлены и запечатлены Шекспиром в его пьесах.«Макбет» (1606) — одно из высочайших достижений драматурга в жанре трагедии. В этом произведении Шекспир с поразительным мастерством являет анатомию человеческой подлости, он показывает неотвратимость грядущего падения того, кто хоть однажды поступился своей совестью.
«Фархад и Ширин» является второй поэмой «Пятерицы», которая выделяется широтой охвата самых значительных и животрепещущих вопросов эпохи. Среди них: воспевание жизнеутверждающей любви, дружбы, лучших человеческих качеств, осуждение губительной вражды, предательства, коварства, несправедливых разрушительных войн.
«К западу от Аркхема много высоких холмов и долин с густыми лесами, где никогда не гулял топор. В узких, темных лощинах на крутых склонах чудом удерживаются деревья, а в ручьях даже в летнюю пору не играют солнечные лучи. На более пологих склонах стоят старые фермы с приземистыми каменными и заросшими мхом постройками, хранящие вековечные тайны Новой Англии. Теперь дома опустели, широкие трубы растрескались и покосившиеся стены едва удерживают островерхие крыши. Старожилы перебрались в другие края, а чужакам здесь не по душе.
БВЛ - Серия 3. Книга 72(199). "Тихий Дон" - это грандиозный роман, принесший ее автору - русскому писателю Михаилу Шолохову - мировую известность и звание лауреата Нобелевской премии; это масштабная эпопея, повествующая о трагических событиях в истории России, о человеческих судьбах, искалеченных братоубийственной бойней, о любви, прошедшей все испытания. Трудно найти в русской литературе произведение, равное "Тихому Дону" по уровню осмысления действительности и свободе повествования. Во второй том вошли третья и четвертая книги всемирно известного романа Михаила Шолохова "Тихий Дон".