Прощальный поцелуй - [95]

– И что это доказывает? – Сказано это было со смехом, но в голосе его слышались презрительные нотки.

– Возможно, и ничего, но тебе не кажется это странным? Послание анонимное. «Верь в Доминика». Как будто кто-то что-то знает и хочет убедить Роз в том, что в газете написана неправда.

Эллиот пренебрежительно хмыкнул и нахмурился.

– Ты же была со мной в Санкт-Петербурге. И слышала, что сказал Горшков. Это практически то же самое, как если бы мы получили подтверждение из официальных источников. Да, мы были неправы, не сообщив Роз о том, что статья готовится к печати, но ведь факты мы изложили достоверные.

– А как же Роз и Доминик? – сказала Эбби, чувствуя, как романтическая атмосфера на террасе рассеивается.

– А что с ними, Эбби? – спросил он, с досадой кладя вилку на стол. – Что, по твоему мнению, мне следует предпринять в этой ситуации?

Эта интонация была ей хорошо знакома: раздраженное недовольство при выяснении отношений между супругами.

– Она считает, что Доминик невиновен. Она убеждена, что он не работал на русских, и хочет, чтобы мы нашли этому подтверждение. Она даже готова заплатить нам за журналистское расследование, хотя лично мне было бы неудобно брать у нее деньги.

Эллиот едва заметно покачал головой.

– У тебя есть связи, Эллиот, – продолжала убеждать его Эбби. – Вспомни хотя бы, как просто твоему отцу было наладить контакт с Джонатоном Сомсом. Если ты его попросишь, он, пожалуй, может выйти даже на премьер-министра. Несколько звонков – и мы все выясним. И вернем Доминику честное имя. И тогда ты сможешь написать еще одну статью в «Кроникл», в которой расскажешь, как все было на самом деле.

– Эбби, как мы сможем доказать, что Блейк не был агентом КГБ? Пошлем эсэмэску Путину и ему зададим вопрос? Ворвемся в отдел кадров Кремля, чтобы порыться в документах? К тому же это далеко не та история, о которой мне хотелось бы написать, даже если мы, в конце концов, действительно обнаружим, что он был просто журналистом и путешественником.

– Но почему? – Эбби была шокирована.

– Потому что я только что написал эту чертову статью на четыре тысячи слов, где внятно говорится, что он был сотрудником КГБ. Если через пару недель мы вдруг признаемся, что ошиблись и что наша первоначальная история была полной фальшивкой, как это будет выглядеть? И будут ли после этого так же доверять мне как журналисту?

– Но ведь на кону репутация человека!

– Да, моя репутация, – с жаром ответил он.

Есть Эбби перехотелось.

– Значит, ты не хочешь мне помочь?

– Стоп, Эбби. Ты слышишь, что говоришь? Ну подумай хорошенько. Мы хотели разузнать о судьбе Доминика Блейка. И сделали это. Правда, узнали мы не где он погиб и как, а то, что он действительно был русским шпионом. И наши источники информации заслуживали доверия, так что мы вполне могли утверждать это. «Последнее прощание» – прекрасная фотография, а Блейк был большим романтиком и харизматической личностью. Любой, кто хоть сколько-нибудь интересовался им, не мог не испытывать разочарования после нашего с тобой открытия – мы сами, наши читатели, его друзья и, естественно, Розамунда. Но только из того, что тебе хочется, чтобы он оказался не таким, каким был, а другим, совсем не следует, что в статье написана неправда.

Она поймала себя на том, что подумала про Ника. Она выяснила правду о нем, но это оказалось совсем не тем, что ей хотелось бы узнать.

– А я верю в Доминика, – с чувством сказала она.

Эллиот вздохнул и бросил на стол салфетку.

– Эбби, пора тебе уже стать взрослой.

Раздосадованная, она замотала головой.

– На самом деле тебе просто наплевать, ведь так? Дело сделано. Статья напечатана. Ты получил свою долю славы. И теперь тебе просто все равно, что осталось там, за кормой. И нет дела до тех, кому ты причинил боль.

Голос Эллиота смягчился.

– Возможно, тебе стоит обратиться к кому-то другому.

– К тому, кто мог бы мне помочь? – воспрянула духом Эбби.

– К психотерапевту, Эбби. Я имел в виду психотерапевта. Знаешь, мне кажется, я понимаю, с чем все это связано. Твой брак развалился. И теперь ты ищешь некое романтическое подтверждение того, что любовь в мире все же существует. Думаю, это может быть связано с депрессией.

– Так ты считаешь, что у меня депрессия? – Задавая вопрос, она старалась контролировать свои эмоции.

– Я сказал, что это возможно. Ты испытала сильный стресс. Черт, эта история – настоящие американские горки. Я и сам ощущал всплески адреналина в крови.

Она глубоко вдохнула и медленно выдохнула, чтобы немного успокоиться. Ей очень не хотелось, чтобы он рассматривал ее под микроскопом. Она пришла поговорить о «Последнем прощании», а Эллиот заставил ее почувствовать себя какой-то эксцентричной сумасбродкой. К глазам подступили слезы, и ей показалось, что все эмоции, накопившиеся за последние восемь недель, сейчас вырвутся наружу из-за его отказа.

– Эбби, не расстраивайся. Это всего лишь работа.

– Работа, говоришь? – Она задыхалась. – Знаешь, я думала, что происшедшее между нами в России что-то значит для тебя.

– Мы отлично провели уик-энд, но теперь мы здесь, и есть время все не спеша осмыслить. О господи! Я ведь только что звал тебя в Прованс. И я приглашаю туда отнюдь не каждого.