Просёлочные дороги - [22]

— Конечно, ведь в его очки вставлен аппарат для глухонемых, то есть я хотела сказать — для людей с плохим слухом. В очках отец слышит прекрасно и обижается, что это мы так кричим на него.

— Вы и в самом деле кричите. А почему он не носит очки?

— Для зрения они ему не очень нужны. Отец их не любит, жалуется, что давят на уши.

Мамуля последовательно придерживалась темы:

— Тереса, может, ты наконец скажешь, откуда в моей сумке могла появиться эта тряпка? Сама не влезла, а остальных я уже всех опросила.

— А что? — удивилась Тереса. — Разве это не твоя подстилка!

— Не моя, конечно, я свои вещи знаю. В жизни у меня ничего похожего не было. Мне и в голову бы не пришло приобретать такую безвкусицу в жёлто-зеленые полосы! Ужасное сочетание!

Тереса в ужасе схватились за декольте, как делала всегда в минуты крайнего смятения и сильных душевных волнений.

— И в самом деле не твоя?

— Раз говорю…

— Боже милостивый! А я думала — твоя! Честное слово, я была в этом уверена!

— Так тебе что-то известно о ней?

— Я сама сунула её в твою сумку! Но я слово даю…

— Ну ладно, так откуда она у тебя появилась? У Лильки свистнула?

На Тересу жалко было смотреть.

— Нет, не у Лильки, — сказала она жалобным голосом. — Висела на стуле, мы собирались, ну я и подумала, что это твоя…

— Да где висела-то?!

— В королевском замке, то есть в их комнате для приезжающих. Но слово даю…

— Стащила королевскую подстилку! — обрадовалась Люцина. — Нашего имущества прибыло! Подстилка прекрасного качества, льняная, почти новая! Ещё несколько фабрик — и мы разбогатеем.

Мамуля осуждающе глядела на своих легкомысленных младших сестёр.

— Ты и в самом деле украла эту тряпку? — прокурорским тоном спросила она младшую.

— Выходит, украла, — сокрушённо призналась та. — Что теперь делать? — И тут же спохватилась: — Да что я такое говорю! Ведь не нарочно же, я была уверена — твоя вещь.

Мамуля расстроилась.

— Езус-Мария, святой Юзеф! Что теперь делать? Хороши, нечего сказать! Нас, как порядочных, пускают в комнаты для приезжих, а мы крадём у них тряпки! Нет, что-то надо обязательно сделать! Янек, ты слышишь, что случилось? Янек!!! Нет, я с ним с ума сойду! Янек, Тереса украла подстилку!!!

— А больше ты ничего не украла? — с надеждой поинтересовалась Люцина. — Лучше сразу признавайся, а то угрызения совести замучают!

Я подлила масла в огонь.

— Подстилка льняная, почти новая. «Покупайте польский лён!» «Польский лён — лучший подарок!» Там у них, за границей, он очень ценится…

Тересу, казалось, кондрашка хватит. Отец наконец расслышал, в чем дело, и теперь пытался получить исчерпывающую информацию о злополучной подстилке. Доведённая до белого каления мамуля обозвала его глухим пнём и бесчувственной колодой — почему-то именно такие сравнения из области лесного хозяйства пришли ей в голову. Люцина поощряла Тересу на дальнейшие подвиги, в качестве очередного предлагая массивную бронзовую люстру, под которой мы сидели.

Пришлось успокаивать разбушевавшееся семейство. Я привела несколько аргументов:

— Во-первых, они могут подумать на тех, кто поселился там после нас. А во-вторых, папа может написать письмо, поблагодарить и сообщить, что по ошибке мы прихватили их подстилку, которую высылаем обратно. Подстилку предварительно выстираем.

— Так пусть сейчас же садится и пишет! — потребовала Тереса.

— Что за спешка! Здесь её как следует не выстирать, вот видишь, маслом испачкали. Да и к чему такая спешка? Из Варшавы отправим.

— А до тех пор меня будут считать воровкой?!

— Почему именно тебя? Пусть считают меня. Мне не жалко.

— Хорошо тебе говорить, ведь не ты украла! И вообще я не уверена, что лучше отправить из Варшавы. Может, стоит вернуться и потихоньку подбросить на место?

— Я бы не советовала, — каким-то зловещим тоном произнесла Люцина. — Может, они уже хватились, знают, что украла ты, ну и близко тебя не подпустят.

— Тогда пусть Янек потихоньку подбросит.

— Разве такое Янеку можно поручить? Он войдёт с тряпкой как со знаменем и вручит её лично директору. А что он при этом ему объяснит — и представить страшно.

В конце концов приняли моё предложение, хотя Тересу мы и не убедили. Первый раз в жизни совершила она кражу, все её существо было потрясено содеянным, как жить дальше с таким пятном на совести, она просто не представляла, и ей очень хотелось немедленно вернуть украденное законному владельцу. Пришлось, однако, подчиниться большинству. Подстилку Тереса затолкала в свою сумку, заявив, что лично её выстирает. Люстру мы оставили на месте…

* * *

Остановить машину как раз посередине плотины, по которой шла дорога через Отмуховское озеро, я решительно отказалась, хоть вид отсюда открывался и в самом деле на редкость живописный. Тем не менее входить в конфликт со Службой дорожного движения мне не хотелось. Направлялись мы в Поляницу, где, правда, не было никаких объектов кондитерской промышленности, зато располагался загородный дом одного из знакомых отцу директоров. Семья знакомого директора выехала на отдых в Болгарию, сам директор как проклятый торчал в Клодске, а в домике, в тишине и спокойствии, проживала домработница. Мы уже ломали головы над тем, чем компенсируем ей нарушение спокойствия.