Просьба Азазеля - [16]

– Запомни координаты, – сказал Азазель.

Михаил уже повернулся было в сторону двери, но вдруг резко повернулся к Азазелю и смерил его злым и полным подозрения взглядом.

– Погоди… Но ты же сам в состоянии остановить этого мерзавца?

Азазель ответил с заминкой:

– Он не мерзавец, а просто дурак. Не осознающий, что делает. Таких эгоистов полно. Но пока они грузчики да укладчики асфальта, вреда от них мало, но если у них Сила…

– Ты не ответил, – напомнил Михаил с нажимом.

– А почему это сделать не тебе? – спросил Азазель. – Все равно без дела. Дни и часы считаешь до момента, как ухватишь солдатскими пальцами за горло мою песню свободы! А я гуманист, волнуюсь за тебя, вдруг сопьешься от скуки, снаркоманишься или вообще пойдешь по рукам. Ты же такой красивенький… красавчик!

Михаил продолжал сверлишь его злым взглядом.

– Скажи правду!

– С чего вдруг? – спросил Азазель оскорбленно. – Обидно даже. Как будто я к стене приперт. Сперва припри!

– Но хочешь, чтобы его выдернули?

Азазель ответил настолько чистосердечно, что даже и менее подозрительный, чем Михаил, заметил бы откровенную брехню:

– Да, конечно!

– Скотина, – процедил Михаил сквозь зубы. – Не понимаю, почему не сам?… Или что-то мешает своих бить по голове? А мне как бы можно? Или надеешься, что он сильнее? Признавайся, он приготовил для меня какую-то ловушку?

Азазель выставил перед собой обе ладони.

– Ты что, разве коварство в моем духе?… Ну ладно, в моем, но с чего бы я стал подводить тебя, ты же так нежно ко мне относишься!.. И жаждешь для меня только хорошего, светлого, доброго, чистого, вечного… Уверен, ты справишься. Кроме того, что очень важно, тебя поощрят, а мне что? Всего лишь восстановленная справедливость, а зачем она мне? С несправедливостью жить веселее и смешнее, а я такой веселый, что сам от себя со смеха катаюсь. Только не забудь – поменьше всплесков! Но раз без них не можешь, павлин ты наш, то по минимуму!

Михаил посмотрел с подозрением.

– Почему изымать тайно?… Если явлюсь в блеске молний и страшным в праведном гневе, разве не устрашит больше?

Азазель сказал со вздохом:

– Михаил, несмотря на твой выдающийся для солдата ум, ты все еще не понял. Или не совсем все понял. Такое появление чревато слишком большими потрясениями!.. Это хуже, чем ввести военно-полевой суд в безмятежное гражданское время. А если Творец сочтет, что ситуация вышла из-под контроля, и решит… ты знаешь, как Он решает!

– И что, – сказал Михаил, – выпалывать таких по одному?…

– Вот-вот, – сказал Азазель горько, – теперь скажи, кто из нас двоих больше любит людей?

– Ты не людей любишь, – сказал Михаил.

– А что?

– Их удобный для тебя мир, – ответил Михаил. – Тот, который они за это время создали. Этот уют…

– А разве этого недостаточно?

Михаил помолчал, обдумывая. Ситуация вообще-то ясна, но это значит, что дело гораздо серьезнее, чем он полагал, если даже сам Азазель начинает тревожиться насчет появления сбежавших из ада демонов.

– Хорошо, – сказал он, – никаких всплесков.

– За всплесками я прослежу, – пообещал Азазель. – Посмотрим, насколько ты успешен…

Он не договорил, Михаил исчез, оставив на своем месте только скрученную в тугой жгут струю воздуха.

Глава 8

Михаил отсутствовал около получаса, затем в центре комнаты на краткий миг возник столб белого плазменного огня. Изнутри его раздвинул, как занавес, и тут же вышел Михаил, мрачный, сразу метнул в сторону Азазеля ненавидящий взгляд.

– Сири, – сказал Азазель громко, – кофе и пирожные белому господину!.. Самые нежные и сладкие!.. Он устал и печально грозен.

Михаил тяжело прошел к дивану, все еще весь в себе, опустился в кресло. На стене напротив огромный экран телевизора по жесту Азазеля сразу вспыхнул, звук Азазель уменьшил до шепота, Михаил невольно поднял взгляд, прослеживая за перемещением там фигурок.

Азазель взял с поддона две чашки кофе, одну протянул Михаилу. Тот помотал головой.

– Эта черная жидкость у меня уже из ушей плещет. Как ты столько пьешь?

– Сейчас пью вдвое больше, – заверил Азазель. – Как обычно, а еще и с тобой за компанию. Прошло терпимо? Ты был, как положено при исполнении, суров и безжалостен? Несмотря на униженные мольбы?

Михаил поднял на него злой взгляд.

– Я исполнил свой долг, – сообщил он кратко. – Через семь дней исполню то, из-за чего прибыл. Даже через шесть с половиной.

Это прозвучало настолько зловеще, что повисло в воздухе, как огненная надпись «Мене, текел, фарес», что когда-то проступила на стене во время пира Валтасара.

– Молодец, – сказал Азазель, не моргнув глазом и не меняя интонации, – на свободу с чистой совестью!.. Хотя у солдат всегда чистая, верно?… Правда, ты небесный стратиг, сам посылаешь на задания, но в данном случае послал самого себя, далеко послал, и подчиняешься этому придурку?… Ну-ну, не сверкай глазами, в командовании все придурки, не знал разве? А гении, что все знают и всем раздают мудрые советы, работают таксистами да парикмахерами, а еще укладчиками асфальта… Ну, и нижние чины, естественно, что знают, как выиграть любую войну.

Михаил не слушал пустопорожний треп, приподнялся и ухватил чашку с кофе. Горячий напиток ожег горло, Азазель явно приготовил к его появлению, как знал, однако с первым же глотком в голову пришла ясность и чистота мышления, и он продолжил отхлебывать уже мелкими осторожными глотками, не спуская взгляда с новостной передачи.