Прорыв осады - [3]

Спрятав пистолет, он повернулся и шагнул в сторону арки, ведущей со двора прямо на Новослободскую. Витя помедлили секунду и устремился следом.

– Слышь, Димон! А зачем мы с ними так? Даже слова не сказали, сразу маслину в брюхо!

– А затем, что с нелюдями говорить не о чем! Все честно: они не спрашивают нас, когда являются, а мы не спрашиваем, когда стреляем. А вообще ты завтра со старшим на сходняке за эту тему покалякай. Он мужик авторитетный – сомнений не оставляет. Все наши знают уже…

1

«…Крупная хищная рыба семейства лосесевых, семь букв по вертикали…»

Ручка – дешевый, треснутый и перемотанный скотчем «Бик» – застыла над верхней клеточкой.

Л-о-с-о-с-ь?.. Букв, кажется, не семь. Г-о-р-б-у-ш-а?.. Подходит, блин. А она хищная? Какая, к черту, разница!

Ручка неторопливо вывела в верхней клетке кривую Г.

Стоп! А проверить?.. Так: «мужик с балконом на плечах», шесть букв по горизонтали.

Павел вздохнул и, не задумываясь, поверх уже написанной Г прокорябал: «атлант». Это к бабке-гадалке не ходи, это слово он знал не понаслышке.

Последняя Т вышла слишком энергичной – стержень хрустнул и провалился внутрь корпуса. Зараза!

– Ванька! – рявкнул Павел. – Я тебе сказал или нет в секретарской ручку новую взять? Чем журнал вести?

Напарник, в такой же, как у Павла, безликой синей форме с дурацкой эмблемой на рукаве: «ЧОП Орел», отлип от грязноватого окошка, выходящего из дежурки даже не на улицу, а в унылый промокший двор.

– Я те чё, бухгалтерия? Звякни Катьке – пусть новый набор принесет.

– А сам без ног? Мотнись на второй этаж и возьми.

– Щас! Спешу и падаю!

– Обсуждать приказы старшего на посту? – ледяным тоном осведомился Павел. – Я могу заносить в отчет по смене?

– Ну ладно, ладно, чего сразу… – Напарник насупился, в последний раз выдохнул на стекло, наскрябал ногтем в облачко пара недостающую букву «й» и пошел на попятный. Однако до телефона дотянуться не успел – тот зазвонил сам.

– Охрана, слушаю, – буркнул Павел, сорвав обшарпанную трубку с древнего дискового аппарата.

– Ой, мальчики, кто это? – Общеофисная секретарша Катя так и не собралась выучить охранников фирмы по голосам. Действительно, к чему ей?..

– Головин, слушаю, – устало повторил Павел.

– А-а… – протянула Катя, и по голосу было ясно, что эта фамилия для нее ни с кем не ассоциируется. – Запиши-ка имя-отчество для пропуска. Клиента ждем, а он без паспорта едет.

Можно было чисто из вредности поартачиться, отправить забывчивого клиента на три с трудом осиленные Ванькой буквы, медленно тающие на стекле. Можно было поднять свеженькую, писанную недавно начальником службы безопасности инструкцию и заставить Катьку получать разрешение лично. Но… на кой черт ему это, спрашивается, надо?

– Пишу, – вяло бросил Павел в трубку и потянулся за сломанной ручкой. Если придержать большим пальцем выпирающий стержень, то… А пропадут потом какие-нибудь калоши – пусть менеджеры сами разбираются, кого в офис водят…

Все правильно, вот она и есть – квинтэссенция его состояния за последние полгода: «пошло все к черту, на всех наплевать». В липкую паутину, в повседневную рутину – с головой, чтоб не осталось желания вспоминать и думать, чтоб захлестнуло пусть серое и душное, порой до спазмов в груди, но такое понятное человеческое существование! Простое, без затей и авантюр, заплесневелое обывательское счастье…

Вот только реальность как будто издевалась, подбрасывая то тишину в снятой по звонку телефонной трубке, то вот такие словечки в кроссворде… Чтобы на миг что-то екнуло в душе, и пробежался холодок по спине… Как уже бывало когда-то: сначала в разведрейдах по чеченским горам, потом в банде Шрама, перебитой почти собственными руками, а потом…

Вот это «потом» он и пытался задушить, забыть, отстраниться. Как будто оно было не с ним. Как будто жизнь проще, чем есть на самом деле.

– …тьков! Записал? – В трубке еще звучал голосок секретарши, но свободным ухом Павел уже уловил какую-то несуразность. – Записал, говорю? Последняя буква «ов».

– Записал, – выдохнул Павел, глядя на пустой лист перед собой – плевать и так сойдет. – И швырнул трубку, поднимаясь.

– Паша, слышь… – Ваня снова прилип к стеклу. – Слышь, Паша, тама, кажись, фраера мочат.

Мочат. Точно. Два выстрела из «макарова» с интервалом в десять секунд… А вот и третий. Контрольный? Весело начинается день! А ведь еще и одиннадцати нет.

Павел мгновенно достиг окна, оттолкнул напарника.

– Торчишь, как на стенде! А через стекло саданет?

– Да с чего ему? – неуверенно возразил тот, отступая за стену.

– Просто так, – пробормотал Павел, игнорируя собственное предупреждение и рассматривая двор.

Третий выстрел действительно был контрольным, двое нападавших быстро, но без особой суеты удалялись в сторону арки на улицу. Потерпевший лежал навзничь на мокром асфальте. Живот, грудь, голова… То ли очень хотели наверняка, то ли работали не профи – с первого выстрела не сумели.

Одежда… странная одежда. Да и мало как-то. Белая, в меру украшенная орнаментом набедренная повязка, выше только загорелый торс и слетевший с головы убор. На ногах… Сандалии, что ли? И это все в центре Москвы в отнюдь не теплой середине мая, когда и ветровочку накинуть не грех?