Пророк Тьмы - [37]

— У него вино в кувшине,— сообщила амазонка, понюхав содержимое глиняного сосуда.— Дай ему выпить, пусть успокоится.

Успокоение пришло только после второй кружки и десятка пощечин. Дыхание выровнялось, водопад слез иссяк, зубы перестали выбивать дробь о глиняный край кружки — пленник очухался.

— Приятель, я не буду с тобой возиться, как с капризной девчонкой. Тебя прирезать следует, как и всех жителей этого вонючего городишки. Но ты можешь попытаться и заслужить жизнь. Ты кто такой?

— Фагнир я. Приказчик знаменитого купца Махара. Вот его дом.— Незнакомец смотрел на Конана снизу вверх заблестевшими глазками, которые покидал страх. На щеках его заиграл румянец.— А ты, что ли, тот самый гладиатор, о котором все уши прожужжали? По приметам подходишь. Сбежал, что ли?

— Нет,— ответил киммериец.— Отпустили за примерное поведение.— Он повернулся к женщине.— Осмелел. Вино, должно быть, славное.

— А как насчет еще кружечки? — спросил тот, от горла которого Конан только что убрал меч.

— Я ее тебе в глотку затолкаю, смрадная хорайская вошь, если будешь много болтать. Кто еще есть в доме?

Угроза гладиатора, сменившего насмешки на суровость, подействовала — к любителю вин из кувшинов вновь вернулся испуг. И он поспешил с ответом:

— Только женщины. Жены купца Махара. Две их у него. И дети. Пятеро. А может быть, шестеро. Нет, вроде пятеро. Салмон — раз, Кушанагир — два…

— Хватит детей. Где сам купец?

— На арене. На тебя пошел полюбоваться. Не вернулся. Почему-то. Ты здесь — его нет.

— Другие слуги, приказчики?

— Я, Фагнир, один за всех. Когда лавка закрыта. На женской половине живет старуха Ителия, прислуживает…

— Далеко отсюда до крепостной стены?

— Дальше не бывает. Центр города.

— Ага. Ну, вот как мы поступим, приятель.

Конан отстранился от разговорчивого приказчика отломал ветку от куста и очистил ее от листьев. Затем он ухватил Фагнира за одежду — чтобы, не тратя времени на просьбы и приказы, отнести его к разрушенной ограде, возле которой наблюдался небольшой песчаный пятачок. Киммериец вложил веточку в ладонь горожанина, указал пальцем на песок.

— Рисуй план города. Рассказывай, где и что тут у вас понастроено.

— С удовольствием,— сказал на все это Фагнир.— С огромным. Вот только (он ткнул себя двумя пальцами под подбородок) в горле сухо. Говорить тяжело.

Конан рассмеялся:

— Ладно, так и быть. Кружечку заслужил. Будешь стараться — получишь еще.

Амазонка сидела в той же позе, которую приняла, когда варвар приступил к допросу отловленного вагаранца: скрещенные ноги, на коленях сабля, на саблю возложены руки, глаза прикрыты. И то ли из-под опущенных век наблюдала, как раскрасневшийся приказчик вычерчивает веточкой на песке замысловатые линии, выставляет камушки и, размахивая над всем этим длинными тощими руками, взахлеб рассказывает об улицах, переулках, закоулках, тайных лазах, дворцах, площадях, стенах города Вагарана, который он, дескать, исходил вдоль и поперек, то ли дремала, давая отдых усталому телу, но по-кошачьи оставаясь настороже. А может быть, думала о чем-то своем, отрешась от происходящего — мысленно, например, переместившись туда, где женщины избавлением от мужчин обрели мир, покой и благополучие.

Конан слушал пленника с напряженным вниманием, останавливал, когда тот увлекался ненужными подробностями или порывался излагать байки и предания, расспрашивал о том, что его заинтересовало. Киммериец знал: время не тратится им впустую. Передвигаться по незнакомому городу, где тебя ищут и, вполне вероятно, поиски с наступлением сумерек не прекратят, гораздо проще, когда имеешь хоть какое-то представление о тех местах, по которым приходится плутать. Кто знает, какая-нибудь мелочь из тех, что выдал говорливый Фагнир, может ведь и жизнь спасти. А уж память-то варвара не подведет. Он дал себе команду запомнить все, что наговорил приказчик, зарисовал в голове начерченный на песке план — стало быть, в нужный момент нужный фактик обязательно появится из мозговой кладовки. И он этим фактом непременно воспользуется.

— Ясно, довольно,— прервал Конан вагаранца, когда смекнул, что тот уже ничего нового и полезного не скажет. Варвар вскочил на ноги.— Женская половина дома запирается снаружи?

— О да,— кивнул Фагнир.— На замок.

— Ключ у тебя есть?

— Нет. Но есть.

— Это еще как понимать? — удивился киммериец и успел подумать, что зря во время беседы об устройстве города уступил канючащему приказчику и разрешил пропустить еще пару кружечек.

— Хозяин мой, подозрительный, жадный купчишка Махар, не доверяет мне ключей от помещений. Но младший брат мой работает подмастерьем в кузнице, где изготовляют Махару замки. Он, добрая душа, сделал для меня по одному лишнему ключику на каждый замок.

— Пошли в дом, приятель. Покажешь, как живут вагаранские купцы. Полны ли у них погреба? Есть ли в бочках мое любимое вино? Вставай.

Приказчик Фагнир встал, однако только на колени.

— Бесподобнейший, сравнимый с богами великан! Пощади! В дом чужого приведу, дам пограбить,— убьет меня он, купец Махар, кровожадный и мстительный индюк!..

— Слушай, твои крики мне надоели,— сказал Конан тихим, но таким ледяным голосом, что у вагаранца сразу пропало всякое желание вопить дальше.— Еще раз возразишь мне — язык отрежу. А так — нос расквашу, пару синяков поставлю, привяжу в погребе к винной бочке и оставлю дожидаться купца. Расскажешь ему, как геройски сопротивлялся злобному варвару. Ну, а если купчишка твой еще застанет меня, тебе не перед кем будет оправдываться. Пошли!