Пророчица святой горы - [7]

Три дня ходили Штертебекер и Самбо по этой скалистой пустыне. На ночь они устраивались где-нибудь в пещере, или же просто под открытым небом. Ночи хотя были холодные, но сухие, — здесь дождя не бывало.

Когда на четвертое утро рассеялся туман, Штертебекер увидел грандиозное зрелище!

При выходе из тесного ущелья увидел он святую гору. Собственно это не была гора, а целое нагромождение горных масс колоссальной вышины.

Вершины этой громады не видно было, она исчезала в облаках.

Вся эта гора казалась раскаленной огнем. Нет, она казалась самой огненной массой; она была похожа на раскаленное железо, но еще интенсивнее, пурпурнее, можно даже сказать, кроваво-краснее.

Самбо упал на землю и приложился к ней лбом три раза. Тогда он хотел идти дальше, но вдруг остановился, когда заметил, что Штертебекер не сделал того же.

Поэтому он просил своего господина также пасть на колени и выразить святой горе свой саалам (привет), а Штертебекер, внутренно усмехаясь, исполнил его просьбу. Зачем ему было задеть духовную струну этого мальчика, считавшего свой салаам необходимым религиозным обрядом.

С большим удивлением, однако, заметил Штертебекер в стороне от святой горы на большой равнине многочисленные палатки, между которыми, насколько зрение позволяло, казалось, шли какие-то военные приготовления.

— Что это там такое? — спросил он Самбо. — Я думал найти тут совершенную пустыню, а вижу большой военный лагерь, содержащий, армию, выступающую в поход.

Негритянский мальчик также был не менее удивлен.

— О, большое, большое чудо! Наверно делала мудрая Мириам! Сиди-Могамет сам этого не может.

— Как? Старая женщина составила это войско? Как это возможно? Объясни мне.

— Мудрая Мириам все может, все! Сиди-Могамед бежал сюда от Мулей-Сулеймана. С ним было мало друзей. Но мудрая Мириам оракулом возвестила, что кровавый Мулей-Сулейман не долго будет господствовать. Аллах хочет, чтобы Сиди-Могамед опять сделался султаном. Вот и стали приходить шейхи и приносили магаллу. Стали собираться воины. Самбо знал, но не ожидал, что так много очень. О, кровавый Мулей-Сулейман будет дрожать, он будет идти в Джегенну. Мулей-Сулейман нехороший человек. Поэтому не приходит в Джеблы-Сагру, потому боится, упадет в горячую воду.

— Странно! — говорил Клаус к себе. — Неужели эта старуха, выступающая пророчицей, действительно имеет такую власть? О, суеверие — могущественно!

Под вечер оба друзья решили пойти к пещере. После обеда Самбо бесследно исчез, и Клаус ожидал его теперь с большим нетерпением.

Наконец, верный мальчик явился, задыхаясь под тяжелой ношей жертвенных плодов, которых Бог весть откуда он брал. Тут же и был недавно зарезанный баран.

После того, как они подкрепили свои силы, они тронулись в путь. Гора теперь опять пылала в лучах заходящего солнца.

Штертебекер и Самбо переходили по большим камням, лежавшим в воде, небольшой ручей, почти кипевший.

Падавшие пары сделали поверхность камней скользкими, и то обстоятельство, что поднимавшиеся тучи паров очень мешали смотреть, крайне затрудняли переход и сделали его весьма опасным. Этот трудный переход, видимо, и был причиной тому, что сознававшие свои грехи люди не решались перейти реку или, если осмеливались, то странность этого явления природы сделало их нерешительными и они падали в глубину.

О спасении тогда, конечно, нечего было и думать, они моментально обваривались.

Наконец они достигли пещеры, из которой вытекал этот горячий ручей. Увидеть внутренность пещеры невозможно было из-за наполнявших ее паров.

Самбо опять бросился на колени, и Штертебекер должен был последовать его примеру.

Негритянский мальчик странным певучим голосом и с особенным ударением крикнул три раза имя Мириам. Потом он припал лбом к земле и остался в таком положении ждать.

ГЛАВА V. У пророчицы с Джебль-Сагру

Вечерние сумерки стали уже спускаться, но прошло долгое время, пока последовал ответ из пещеры.

Самбо должен был еще раз повторить свои возгласы, еще громче и еще умоляюще.

И вот, наконец, послышался ответ.

— Кто зовет? — спрашивал голос, который казалось, исходил из могилы; он был чуть слышный и глухой. Но Штертебекеру он показался раздававшимся из далекого пространства.

Впрочем он больше не удивлялся, что голос производил особое действие на ожидавших, потому что он имел какой-то очень странный звук, вероятно, из-за изгибов этой пещеры.

Возможно, что беспрестанное шипение воды способствовало тому, чтобы голос, исходящий из скал, казался нечеловеческим.

— Чужеземец приближается к твоей горе, чтобы спросить твоего совета и искать защиты, мудрая Мириам. Ты поможешь ему, хотя он и гяур. Но он благородный человек, с чистым сердцем и безгрешный, ибо он перешел святую реку с кипящей водой и не спотыкался.

Самбо сказал это на арабском языке, и потому речь его была ровная и не ломаная. Штертебекер, конечно, не понял содержания.

— Чужеземец? Гяур? — раздавалось из пещеры.

Клаус знал, что означает это слово. Это то же, что христианин, и в глазах магометан имеет презрительное значение. Не требовалось большого ума, чтобы понять, что разговор был о нем.

Но возбуждение, с которым произнесен был этот вопрос, обратило на себя внимание. Казалось, голос дрожал. По-видимому, это было весьма необыкновенное, что христианин приближался к святой горе, чтобы искать совета и защиты.