Пророчица святой горы - [4]

Со слезами в глазах он схватил руку Клауса и покрыл ее жгучими поцелуями.

— Великий повелитель Самбо спас жизнь! Самбо никогда не забывает, никогда! Самбо верный великому повелителю до самой смерти, до много очень смерти!

Штертебекер погладил храброго мальчика по его курчавым волосам и, против обыкновения, оставил мальчику свою левую руку, потому что он видел, что для него это большая радость суметь выразить свою благодарность Штертебекеру, которому он считал себя очень обязанным.

ГЛАВА III. В борьбе с яничарами

Самбо очень скоро оправился от своих ран, на которые он не обратил внимания. Клаус удивлялся мужеству негритянского мальчика, не издававшего ни малейшего стона, хотя некоторые раны были довольно значительны и наверное причинили ему весьма чувствительную боль.

Негритянский мальчик, однако, сейчас же схватил в руки весла и сказал:

— Нужно много очень спешить, великий повелитель. Придем к плохому месту, очень… очень… очень… не могу на испанском. Вода не глубокая, вода малая, много малая вода.

— Ты думаешь, мелкое место, где на нас могут нападать.

— Да! мелкое! Место мелкое! Много мелкое! Вода мелкое, берег мелкое! Яничары могут лодку войти. Яничары едут скоро, много скоро!

Штертебекер не терял ни минуты. Лодка летела снова вверх с новыми силами. Во многих местах река была настолько узка, что даже не могли работать веслами.

Тут приходилось толкать веслом о скалистые стены.

Снова оба друзья работали отчаянно. Дело шло тут о жизни, кто раньше достигнет опасное место.

Теперь река выступила из скалистой теснины, в которой до сих пор текла. Здесь приходилось бороться с сильным течением, с водопадом, усеянным большими камнями, между которыми вода с шумом прорывалась вниз.

Неимоверных усилий стоило нашим героям преодолеть этот напор воды.

Самбо выказал при этом необыкновенную ловкость. Прыгая с одного камня на другой, он ловко направлял лодку вверх с большим искусством.

Клаус помогал ему.

— Яничары! — внезапно вскрикнул Самбо.

Его черное лицо не позволяло видеть, побледнел ли он, но голос его дрожал.

— Не лучше ли сделали бы мы, если б оставались в нашей теснине? — спрашивал Клаус, не прерывая своей работы.

— Нет, великий повелитель! яничары бросали бы сверху камней, много большие, и разбили бы лодку. Много очень опасно.

— Гм! — бормотал Штертебекер, поняв всю верность этого. — Ты прав. Но если яничары догонят нас на этом месте, тогда мы погибли. При моем плохом вооружении я могу повалить десять из них, но тогда я должен пасть. Сила очень большая. Их также трудно победить потому, что они все носят панцыри, почти защищающие их от ударов.

— Яничары еще далеко! Только один далеко впереди всех, комендант дворца. Имеет лучшего коня. Мы должны много очень грести, тогда мелкое место за нами, прежде чем яничары нас догонят.

— Но мелкое место ведь тянется далеко вперед! Невозможно, чтобы мы достигли ту теснину прежде, чем яничары. Смотри! Они носятся, как бешеные!

— Потому знают крайний момент! Иначе не поймают. Опасное место не так далеко, как смотрит, потом ил! Яничары утонут до горла в… в… не знаю на испански.

— В болото?

— Болото? Да, да, болото, болото!

— Ну хорошо, понимаю. Теперь вперед что есть силы!

Оба друзья гребли теперь, напрягая невероятные усилия. Вода хотя была мелка, но позволяла однако работать веслами.

Последние под страшным напором гнулись, как соломинки, и лодка летела стрелой.

Оба гребца хорошо видели со своего места гнавшихся за ними яничар.

Всадники были еще довольно далеко, и трудно было еще различить их. Они поднимали целое облако пыли, из которой время от времени блеснул шлем, изогнутая сабля или чешуйчатый панцырь.

Впереди всех летел единственный всадник, В нем можно было узнать начальника дворцовой охраны, потому что его шлем и панцырь блестели желтей; они были позолочены.

По-видимому, начальник яничаров решил во что бы то ни стало догнать беглецов. Хотя бы пришлось замучить коня до смерти, лишь бы не вернуться в Касбу без белого пленника.

Последнее все равно значило для него смертью.

— Должны грести! Должны грести! — задыхался Самбо, по-видимому терявший последние силы.

Штертебекер был того же мнения и всеми силами налег на весла.

— С дворцовым комендантом мы уже справимся, — утешал Штертебекер своего черного друга, — и прежде чем остальные догонят, мы достигнем уже болото, где мы в безопасности?

Самбо только кивнул головой. Он не мог больше отвечать. Все свое дыхание он употребил для работы.

Яничары начали теперь отставать, что беглецы не замечали. Их лошади были измучены этой адской кавалькадой.

Один только начальник, сидевший на очень дорогом коне, продолжал погоню со страшной быстротой. Он ни разу не оглянулся к своим, а все шпорил своего вороного.

Кровь целыми ручьями лилась теперь с боков этого благородного животного, так глубоко всаживал всадник свои шпоры в мягкое тело.

— Опусти весла, Самбо! Я буду работать за двоих! — крикнул Клаус мальчику, видя, что тот не в состоянии больше грести. От потери крови он ослабел больше, чем ожидал.

Самбо слушался. Больше он не мог. Истощенный, он бессильно опустился на дно лодки.

— Еще немного грести, повелитель, много мало, тогда болото. Самбо больше… не может; Самбо верный… но больной.