Пророчество - [30]

— В таком случае роль свою он играет мастерски, — фыркнул я. — Удивляюсь, как еще Кастельно и Говард терпят его манеры.

— Терпят и будут терпеть, ибо таково желание Мэри Стюарт. У Дугласа козырь в рукаве: мол, шотландская королева ему по гроб жизни должна. Знаете ли вы, что Дуглас подстроил убийство ее второго мужа, лорда Дарнли?

— Тот самый взрыв?

— Тот самый. — Видя, как глаза мои расширяются в изумлении, он весело улыбается. — Вот почему Дуглас не может вернуться в Шотландию: там его дожидается ордер на арест. Он известный интриган, подозревается во многих заговорах и политических убийствах. И дьявольски искусно запускает крючья в нужных людей: король Иаков благосклонен к нему, хотя Дугласа и обвиняют в убийстве родного отца короля. А уж дамы и вовсе находят его неотразимым.

— Вкусы женщин непредсказуемы, — проворчал я, представляя себе неотразимого Дугласа с трехдневной седой щетиной на щеках, громко рыгающего за столом.

Фаулер подмигнул и закивал в ответ. Мы приостановились, и прохожие обтекали нас с обеих сторон.

— А что за история с пирогом?

— Это лучше послушать из первых уст, — ухмыльнулся Фаулер. — Только Дуглас умеет рассказывать эту историю с должным смаком. Уверен, рано или поздно придет и ваш черед ей внимать. А пока что — до скорого свидания, Бруно. Если хоть один человек из испанского посольства заглянет в Солсбери-корт, дайте мне знать. Удачи. — Коротко кивнув, он развернулся на пятках и тут же растворился в яркой, веселой толпе.

Солнце начало цепляться за крыши домов, приближался вечер, омывая Лондон янтарным ласковым светом. Этот же свет играл в окнах домов, сопровождая меня на обратном пути. В такие дни кажется порой, что я мог бы привыкнуть к Англии и почувствовать себя здесь как дома. Над головой скрипят намалеванные знаки всякого ремесла и торговли, прославляют в ярких красках аптекарей и изготовителей свечей, цирюльников-хирургов, торговцев тканями и винами, а также таверны, именованные в честь животных всякого рода и цвета: тут и черные лебеди, и синие кабаны, рыжие лисы, белые олени, гончие, зайцы, петухи, порой даже единороги. По обе стороны проезжей части спешат прохожие, уличные торговцы расхваливают свой товар: мужчины несут на длинных, переброшенных через плечо палках клетки с пищащими цыплятами, торопятся женщины, удерживая на головах корзины с апельсинами, разносчики бегают с привешенными к шее деревянными ящиками, суют прохожим всякую всячину — расчески, перья, пуговицы, щетки и ножи, все это свалено в кучу, попробуй разбери. На просторном церковном дворе собора Святого Павла — двор больше смахивает на рыночную площадь — носятся босиком маленькие нищие, пристают к тем, кто одет получше, а на углу оборванец играет на старой лютне и тянет печальный мотив в надежде заработать несколько монет. Запах жареного мяса перебивается вонью гниющей падали, и те из прохожих, кто побогаче, прижимают к носу ароматические шарики или букетики цветов, отгораживаясь от зловредных испарений.

Когда я пересекал площадь, где некогда стояли храмы и часовни, которые теперь рушатся или же превращаются в лавки торговцев, в том числе книготорговцев, путь мне преградил продавец и сунул свой товар прямо в лицо. Я было хотел отогнать его, но в глаза мне бросился рисунок на обложке этой брошюры, и я взял книжечку в руки, чтобы присмотреться. Опять эти символы, Юпитер и Сатурн, под броским заголовком «Конец времен?» Продавец протянул руку, требуя с меня пенни, пальцы его нетерпеливо шевелились. Даже в такой жаркий день он не откинул капюшон — понятная предосторожность, ведь на брошюре не стояло ни имени автора, ни имени издателя, то есть опубликована она была нелегально. Любопытство взяло верх, я нашарил в кармане монету и двинулся прочь, читая на ходу и наталкиваясь на прохожих.

Анонимный автор хорошо усвоил тон зловещего пророка, он попытался составить гороскоп королевы на основании даты ее рождения, и все его драматические предсказания были увязаны с явлением огненного тригона и пугающего соединения великих планет, чьи символы он поместил на обложке. Дни королевы Елизаветы сочтены, вещал аноним, Господь поразит Англию войной и гладом, и непокорные Богу подданные этой страны возопят о спасении. Внутри обнаружилась еще одна иллюстрация: гравюра с изображением дьявола, насаживающего какого-то бедолагу на вилы. Я сунул книжечку под куртку, намереваясь показать ее Уолсингему, хотя, как я догадывался, если министр безопасности еще и не видел эту стряпню, так скоро увидит.

Едва я прикрыл за собой парадную дверь, переступив порог Солсбери-корта, как из тени под лестницей материализовался Курсель, словно подкарауливавший мое возвращение.

— Какой-то мальчишка принес письмо для вас, — заговорил Курсель, опустив изнеженную белую руку на резного деревянного орла, коим завершался внизу поручень перил. — Провел тут полдня, но мы так и не смогли уговорить его оставить это письмо, даже за шиллинг. И кто его направил, тоже не говорит. Твердит, что ему велено отдать письмо вам в собственные руки и что дело очень срочное и важное. — На этих словах тонкие брови Курселя слегка изогнулись, как бы приглашая меня объясниться.