Пророчество льда - [5]
– Да, дочек нынче пристроить не так-то просто. Женихи все на службе у князя. Слышал я, что мой брат опять засылал вербовщиков в наши земли?
– Князь Виктор совсем обезумел, да простят мне духи мой змеиный язык, но похоже, что он затеял новый поход.
– Это все слухи, или ты знаешь что-то еще.
– Так, наблюдения. Не хотел бы оказаться прав, но похоже, что не заладились у него отношения с самим Мараком! Да проклянут духи это имя!
Самат разломил хлеб, выложил на тарелку передо мной ломтики вареного мяса и желтый сыр. Наполнил кубки вином и продолжил:
– Оружейник заметил, что приходят в город два-три каравана в неделю и скупают много оружия. Тихо, без лишней суеты и шумихи. Все платят золотом, причем монеты все словно только что отчеканены. Золото, надо сказать, позорное, совсем красное, но и такое годится. Да и караванщики торгаши промашистые, совсем не опытные. Рекрутов действительно собирают по всей округе. Трактирщик даже специальный столик держит для вербовщиков. А староста, люди говорят, берет с них плату и закрывает глаза, что те подвыпивших батраков от землевладельцев уводят. Шамуш своих рабочих в красильне так и держит, и бараки им построил, и денег добавил, лишь бы не уводили у него работников.
– Ну, сегодня-то посланники Виктора за городом будут отсиживаться. Мне на глаза попадаться им не резон, вмиг руки не досчитаются.
– Это уж верно, сегодня тихо будет. Может, сказать Шамушу, пусть выпустит красильщиков? А? Что скажете, господин? Надолго вы к нам?
– Да, пожалуй, что и до утра. Скажи, пусть отпускает. Отправь слугу. А что касается ссоры Виктора с Мараком, то это еще неизвестно, кто кого, хотя я скорее поставлю на Марака.
– Ой, ой, господин, не дай бог опять война. Слышал я еще, что камень-князь Андрей собирает в своих степях большое войско и вроде как тоже хочет встать против бессмертного.
– Андрей! Камень-князь! Его войско сильно, но мериться силами с самим бессмертным… Право, скажу, Андрей всегда был немного безумен. Ты знал, Самат, что он двоюродный брат моего отца…
Мы с Саматом сплетничали до наступления темноты. Я ждал полуночи. Это было моим любимым временем суток, когда следовало проводить проверки. Староста аж зеленел от злости, когда я заявлялся пьяным в его дом глубокой ночью, в снегопад, который свалился на город. Но терпел. Терпел и вел себя почтительно. Я хоть и владел мечом на уровне новобранца, башку мог оттяпать легко, попробуй кто из ставленников Виктора мне перечить. Не чувствуя особых угрызений совести, быстро решу все проблемы. Таковы были суровые правила, установленные еще моими предками. Они, чуть что, сразу рубили головы или руки своим подчиненным. Я не злоупотреблял этой своей привилегией, но были случаи, когда мне приходилось это делать. Как со сборщиком налогов, который брал бо́льшую, чем положено, плату с арендаторов и владельцев скота. Причем говорил всем, что это новый указ наместника. То есть мой указ! Вот за эту его самодеятельность он с рукой и расстался. А попробовал бы заорать или вымолвить хоть слово проклятия, лишился бы и языка.
Наутро вся долина укрылась белым, еще тонким одеялом первого снега. В этом году слишком рано, но урожай крестьяне собрать успели. Ранние заморозки уже не могли испортить веселье на предстоящем празднике солнечных богов и духов плодородия. Проснулся – и сразу же насторожился, оттого что почувствовал в комнате чье-то присутствие. Это старшая жена Самата, стараясь остаться незамеченной и тихой, пришла, чтобы развести огонь в очаге. Себя я обнаружил укрытым дорогой шубой из великолепного белого меха горного волка. В голове немного шумело, но чувствовал себя неплохо. Женщина увидела, что я проснулся, и немного смутилась.
– Простите господин, что разбудила вас, на улице такой холод, что мне пришлось развести огонь. Попробуйте еще уснуть, час ранний…
– Не беспокойся. Я уже не хочу спать.
– Принести вам что-нибудь?
– Нет.
Ночью я долго ходил по городу от одного дома к другому. Как и обычно, уже за полночь, я навестил особняк старосты. Пробыл у него часа два, а потом вместе с ним отправился проверять караулы на городских воротах. Капитаны и прочие вояки помельче в эту ночь получили от меня хороший нагоняй и, наверное, до утра не могли со всем этим разобраться. Если учесть тот факт, что, сидя с Саматом, выпить мало не получается, то у военных и чиновников сейчас трясутся поджилки. Они как казни ожидают моего нового появления. А я вот возьму и не появлюсь.
Пусть боятся. Когда тебя боятся и ненавидят чиновники, опасайся предательства. Когда тебя ненавидят рабочие и крестьяне, берегись бунта. Крестьяне меня терпели и побаивались. Чиновники боялись откровенно, но раболепно прогибались только те, которые были поставлены моим старшим братом. Великим князем Виктором. Правда, не припомню я что-то за ним подвига, чтобы он стал вдруг великим. Да, случился один мелкий конфликт. Раскрыл он как-то заговор во главе со своим дядей. Лютовал, бесился и зверствовал. Тем не менее теперь в его титуле употреблялось слово «великий», и горе тому, кто забывал присовокупить его к имени князя, – гвардейцы неусыпно следили за этим.
Он был выброшен в Средневековье из нашего времени. Его навыки и знания позволили не просто выжить, но еще и переломить ход истории. Но ему не интересно и скучно принимать правила того мира, где он оказался. То ли дело перековывать мир под себя. Ввязаться в войну, разжигая ее, как колдовской горн. Стойко принять удар судьбы и бросить ответный вызов. Уверенный в своей несокрушимости враг даже не подозревает, с какой чудовищной силой ему придется столкнуться. Но тот, кого предки прозвали Княземколдуном, еще только набирает силу.
Колдун, коварь, аред, зелейщик – вот далеко не полный список прозвищ, которыми наградили далекие предки своего потомка, волею судьбы оказавшегося в средневековье. Он не добрый и не злой. Умеет вылечивать раны, может вызвать гром среди ясного неба, предсказать будущее и снять злое проклятье. В бою с ним не может справиться и дюжина опытных воинов, а в ремесле ему нет равных мастеров. Для одних он воплощенное зло, для иных – добродетель. Выживать – для него это просто, а вот жить тихо и спокойно – это не в его характере.
Хотите попробовать быть героем? Может, настало ваше время испытать на себе, каково это — быть героем. Держать ответ за каждое свое слово, за каждый свой поступок, когда рядом те, кто дорог. Друзья и враги, предательство и верность, хрупкий мир и отчаянные битвы.И при всем этом изобилии и действий кнопки SAVE — нет!
Он был выброшен в Средневековье из нашего времени. Его навыки и знания позволили не просто выжить, но еще и переломить ход истории. Прозванный в народе князем-колдуном, он сумел удержать татаро-монгольское нашествие. Внедрил технологии, опережающие свое время на столетия. Но его растущий авторитет и сила совсем не по нраву удельным, разрозненным князьям. Враги полны решимости и начинают действовать. Судьба жестока, но битва за выживание продолжается.
Ему скучно принимать правила того мира, где он оказался. То ли дело перековывать мир под себя. Ввязаться в войну, разжигая ее, как колдовской горн. Стойко принять удар судьбы и бросить ответный вызов. Уверенный в своей несокрушимости враг даже не подозревает, с какой чудовищной силой ему придется столкнуться. Но тот, кого предки прозвали Князем-колдуном, еще только набирает силу.
Что может знать шулер и вор о воздухоплавании? Только то, что небесные корабли могут летать. И что же ему делать с небесным кораблем, который он выиграл в азартной игре? Продать или поднять в небо? Остаться таким, как был, или набрать команду? Судьба дает шанс, но не оставляет выбора. Его друзья — алхимик и наемник, раб и торговец кроликами. Его враги — свирепые монстры, коварные маги и жестокие короли. И он принимает вызов судьбы, вступает в азартную игру, даже не догадываясь, кто стоит над всем этим.
Сумеет ли Любава, послух князя, выполнить задание, несмотря на противостояние польского посланника и жителей колдовского Муромля? Города песенников и сказителей, детей Велеса? 1054 год. Правление князя Ярослава Новгородского. Мятеж волхвов в Залесье. Использована концепция «Славянских древностей» Иванова и Топорова, Для реконструкции народно-религиозного творчества взяты образы современного фэнтези, потому что по существу фантазии жителей 11 века и современных людей удивительно совпадают.
Старый Крым, наши дни. Одинокая татарка Айше-абла подобрала у подножия горы Агармыш новорожденную девочку. Милую, кроткую, нежную… вот только с птицами и зверями малышка ладила куда охотнее, чем с людьми. И дела у татарки пошли все лучше — не иначе колдовством промышлять стала. Кто же вырастет из найденыша? В тексте есть: смерть, крым, осы.
Двое друзей в результате несчастного случая попадают из 23-го примерно в 30-й век. Думаете, через тысячу лет сохранятся коптящие заводы? Нет, — идет конец техногена. И все может быть гораздо интереснее. Маги, говорящие на языках программирования… Растущие на деревьях готовые изделия. Я затрудняюсь назвать жанр. Это… научная фэнтези. Написана ещё в 1995. Научная Фэнтэзи, созданная неудержимым воображением автора — инженера и программиста. Ведь программист… он почти что супермен… Он владеет Истинной речью… и повелевает рукотворной природой, особенно такой, как в этой книге, где дома растут, как грибы после дождя, где в соседнем лесу можно найти новейший процессор, "летающую тарелку", живое такси или повстречать прекрасную амазонку. Герои повести с первых мгновений втянуты в извечную борьбу добра и зла, где истинные намерения иногда грубо, а иногда тонко завуалированы.
Пародийно-юмористические истории, действие которых происходит в мире Малазанской империи, сочинялись Стивеном Эриксоном с 2002 года. К настоящему времени (2019 год) издано шесть историй, и сюжет автором еще не исчерпан. В одном из интервью писатель назвал их данью уважения "Рассказам о Фафхрде и Сером Мышелове" Фритца Ляйбера; впрочем, предметом фарсовой игры является, скорее, весь объем "триллеров" и "ужастиков" современной масс-культуры. Падкие на убийства колдуны-некроманты Бочелен и Корбал Броч, возможно, запомнились читателю по "Памяти Льда".
Продолжение похождений неугомонных некромантов, ставших желанной добычей всех блюстителей добродетели и стражей закона. Переведены 2 из 3 историй: Гаддова Крепость (The Wurms of Blearmouth) и По следу треснутого горшка.