Пророчество Двух Лун - [30]

– Можете не сомневаться, – заверил Мельгос. – Даю вам слово.

– Я уверена в том, что вы сделаете все, дабы это слово сдержать, – заявила Уида, – однако обстоятельства могут оказаться сильнее. Мне уже разок доводилось видеть, как это бывает. Однажды мой покойный брат, его звали Кустер, дал мне слово, что поймает для меня хорька – я непременно желала иметь ручного хорька. Положим, я поверила брату и уже приготовила для своей комнаты вышивку: «Здесь живет хозяйка хорька». И что же? Той же ночью, как он ушел на ловитву, он оступился в темноте и сломал себе шею.

– Не слушайте мою жену, – перебил Эмери, – она весьма огорчена смертью своего брата.

– Да, понимаю. – Мельгос глянул на Эмери с мимолетным сочувствием. – Каждый переносит горе по-своему. Бывают весьма странные способы. Это очевидно.

– Поэтому, – очаровательно улыбаясь, заключила Уида, – мы непременно желали бы посмотреть, как вы усмиряете бунт. Хорошо? Мы постоим в сторонке.

– Боюсь, сударыня, что вид этих людей… э… – Мельгос поперхнулся.

Уида схватила его за руку.

– Ерунда! Я отлично знаю, что бунтовщики, если их схватить, выглядят как самые обычные люди, только еще более жалкие.

– Это, госпожа, я и хотел сказать, – с достоинством объявил Мельгос.

Он уже понял, что от попутчиков не избавиться. Он не мог запретить им ехать по той же дороге, не мог арестовать их и отправить восвояси. К тому же и этот Эмери держался так, словно имел связи при дворе, – стоит ли раздражать его?

Мельгос сказал ему:

– Защищайте вашу спутницу сами. У меня вряд ли хватит солдат для того, чтобы охранять такую… м-м… оживленную даму. Если она окажется в гуще событий, то, боюсь, я могу оказаться бессилен…

Эмери молча кивнул. Мельгос сжал его руку и отъехал в сторону.

Деревня открылась сразу за поворотом. Здесь действительно начинался проселок, отметил Эмери. Уида остановила коня и громко, весело свистнула. Перед ними лежали руины. Вялый дым поднимался в воздух. Воняло перегаром, от горечи першило в горле. У бунта началось похмелье.

Первыми в деревню вошли всадники. Кони брезгливо ступали среди развалин, обходили горы битого стекла, поднимали тучи пепла.

Уида быстро оглядывалась по сторонам.

– Я не вижу здесь никаких мятежников…

– Может, они прячутся? – шепнул Эмери.

Уида покачала головой.

– Нет, они ушли. Здесь только женщины и старики, да еще несколько мужчин, которые не боятся за себя.

Действительно, скоро из одного из уцелевших домов послышались плач и отчаянные крики. Солдаты вытащили наружу женщину с мятым покрывалом поверх встрепанных волос. К ее юбке прицепились двое чумазых мальцов, а следом бежал нескладный мужчина и невнятно ругался.

– Ушли! – отчаянно кричала женщина, отрывая от себя мальцов и делая мужчине непонятные знаки. – Ушли, все ушли!

Мельгос наклонился к ней с седла. Она вдруг заметила высоко в небе всадника и перепугалась. Присела, замолчала, двигая губами.

– Куда они ушли?

Женщина молчала, прибитая к земле ужасом.

Мужчина сказал:

– Что вы к бабе прицепились? Меня спросите.

Он, конечно, знал, что солдаты держат его на прицеле: добрая половина пеших в отряде была вооружена луками.

– Они ушли в Медный лес. Здесь только крестьяне. Не всем бунтовать охота, кто-то хочет просто жить. А вы как думали?

И он вздохнул.

Мельгос спросил:

– Где господин Алхвине?

– Повесили его, – сказал тощий мужчина.

– Где тело?

– Закопали.

– Куда закопали?

– Не знаю. Тут один распоряжался, он и приказал.

– Кто распоряжался? – Мельгос насторожился.

– Не знаю. Похож на пришлого, но такой уверенный! Без него, пожалуй, вы нас всех бы поубивали, а так – глядите-ка, чтобы вас самих тут всех не поубивали. Он это дело хорошо знает.

Мельгос задумался. Потом уточнил:

– Так это он увел отсюда мятежников?

Тощий мужчина покивал:

– Забрал всех, кому это понравилось, и скрылся. Умно придумал! Здесь против вас оборону не выдержать, а у него поблизости присмотрена целая крепость. Так он сказал.

– Кто он такой? – Мельгос становился все более озабоченным.

Крестьянин пожал плечами.

– Мне-то откуда знать?

– Он ведь как-то назвался? Каким именем?

– Сказал, его зовут Гай.

Имя ничего не говорило – ни Мельгосу, ни Эмери, ни Уиде. Они недоуменно переглянулись.

– Должно быть, какой-нибудь ополоумевший капитан, дезертир из числа бывших наемников Ларренса, – прошептал Эмери.

Мельгос стал мрачнее тучи. Прямо у него под носом появилась готовая шайка разбойников. Если теперь Мельгос не настигнет этого Гая с его бандитами, каждое убийство, совершенное ими, каждый грабеж лягут на совесть Мельгоса и отяготят ее до скончания дней. Нужно было торопиться.

* * *

– Любой из оставшихся в той деревне может быть виновным, – говорил Мельгос, обращаясь преимущественно к Эмери, хотя Уида ехала рядом и внимательно ловила каждое слово. – Но что мне делать? Задержаться в деревне на несколько суток и допрашивать каждого?

– Нет, это было бы бессмысленной тратой времени, – сказал Эмери. – Мужланы лукавы и бывают на удивление тупы. Особенно когда им это выгодно. – Он усмехнулся. – Не думайте, я вовсе не презираю их. Скорее наоборот: отдаю дань уважения их хитрости. Непроходимая тупость – вот то оружие, которым они легко отбивают любые атаки умников.