Пророчество: Дитя Земли - [90]

Эши несколько мгновений подержал во рту обжигающую жидкость, прежде чем проглотить ее.

— Я хочу, чтобы ты изменил свои планы касательно Рапсодии.

— Правда? С какой стати?

Он сделал еще один солидный глоток и опустился за резной деревянный стол.

— Если она и в самом деле та, о ком мы думаем, лучше не портить с ней отношения.

— Если она и в самом деле та, о ком мы думаем, она все поймет. Это ее судьба — и наша.

— Знаешь, у меня сложилось впечатление, что ты неправильно понимаешь глубинный смысл слова «судьба». Другие люди не принимают ее или трактуют не так, как тебе того хотелось бы. В особенности когда речь идет о том, что им придется страдать, терпеть боль или вообще расстаться с жизнью.

— Послушай, а ты случайно не себя имеешь в виду?

Эши помолчал немного, а потом проговорил:

— Нет, разумеется.

— Так я и думал. А с каких это пор, позволь мне поинтересоваться, тебя стало беспокоить благополучие моей протеже?

— Дело в том, что не ты единственный считаешь ее своей протеже. Сейчас, когда мы с тобой разговариваем, она берет уроки фехтования у Элендры.

— Очень хорошо. Это нам пригодится. Итак, не уходи от вопроса. С чего это ты вдруг стал волноваться за Рапсодию? Решил, что она не годится?

— Нет, конечно. По правде говоря, мне представляется, что она значительно сильнее, чем мы предполагаем.

— В таком случае, чего ты волнуешься?

Эши допил остатки виски, но алкоголь почему-то не действовал.

— Мне страшно представить себе, что все наши усилия пойдут прахом только потому, что ты неверно оценил свое влияние на одного из Троих.

Он поднял голову и увидел ледяные голубые глаза, в которых светился змеиный холод.

«Как они несовместимы с его добрым лицом», — подумал Эши.

— А теперь послушай меня внимательно. Рапсодия должна сыграть роль, которую я для нее приготовил. Остальные двое с ней просто не справятся. Впрочем, она не слишком значительна — ее роль. Единственный, чье расположение мне необходимо сохранить, это Акмед. Он незаменим.

Эши улыбнулся, затем поднялся и направился к буфету, где стояло спиртное.

— Ты не понимаешь распределения сил, — сказал он, наполнив свой стакан до краев. — Акмед предан Рапсодии. Только ее хорошее отношение к тебе может повлиять на его решение. А лично ему наплевать на тебя и твои планы. Если ты причинишь ей вред, он обязательно с тобой разберется.

— Твой поверхностный взгляд на вещи меня огорчает, — нахмурившись, проговорил Ллаурон. — Боюсь, ты ошибаешься. У Акмеда найдутся другие причины сделать то, что мне нужно, уходящие корнями в глубокую древность, а потому гораздо более сильные, нежели любовь или дружба, которые живут в его уродливом сердце. Очевидно, ты не сумел достаточно хорошо их узнать — в отличие от меня, — и это несмотря на то, что столько времени ты провел в их компании. Жаль.

Эши молчал, глядя на пылающий камин.

«Если бы не туман, — подумал Ллаурон, — его можно было бы принять за одну из теней, заполнивших мой кабинет».

Он мягко коснулся плеча сына:

— Она знает?

— Что?

— Что ты ее любишь?

— Нет.

— Хорошо. Для всех заинтересованных сторон.

— Правда? — приглушенно рассмеялся Эши. — С нетерпением жду твоих разъяснений. Почему так лучше для всех?

Старик вздохнул и вернулся к своему креслу.

— Было время, когда ты не задавал подобных вопросов. Ты верил в то, что я знаю, как будет лучше для всех. Поскольку мое благо означало и твое благо, а также благополучие этой земли.

— Полагаю, двадцать лет одиноких странствий, а еще бесконечной физической и душевной боли в состоянии притупить даже самую неистовую любовь к самому великому герою.

— Временно, — холодно парировал Ллаурон. — Скоро все закончится. Когда ты станешь правителем этих земель, ты избавишься от боли. И разумеется, сможешь получить любую женщину, какую пожелаешь.

— Я хочу только одну.

— Извини, но должен напомнить тебе, что я это уже слышал. — Он даже не пошевелился, когда Эши швырнул стакан с виски в камин и пламя сердито взревело в ответ на его выходку. — Кроме того, Рапсодия будет твоей, если ты к тому времени не передумаешь. Вне всякого сомнения, ей надоест играть роль куртизанки болгов. Если ты готов воспользоваться услугами шлюхи, которая ходила по рукам, уверен, что она с радостью запрыгнет в твою постель.

Эши повернулся, и Ллаурон увидел, как в его голубых глазах, прячущихся в сумраке капюшона, вспыхнул гнев. Ему даже показалось, будто он разглядел, как дракон приготовился нанести удар.

— Никогда больше этого не говори. — В его голосе звучала еле сдерживаемая ярость. — Ты и так подошел к границе моего терпения. Советую быть поосторожнее с данной темой.

Ллаурон улыбнулся, глядя в свой стакан.

— Ты забыл, что мы с тобой по-разному относимся к придворным фавориткам, Гвидион. Лучшие женщины в моей жизни были шлюхами при моем дворе. Я нисколько не хотел оскорбить Рапсодию.

Эши помолчал несколько секунд, а потом проговорил:

— Знаешь, отец, возможно, ты прекрасно разбираешься в вопросах стратегии и манипулирования судьбами людей, но человеческое сердце для тебя тайна, и ты не знаешь, что такое доверие.

— Ты так думаешь?

— Именно. Ты обещаешь мне Рапсодию так, словно тебе под силу повлиять на ее решение. Возможно, после всего она меня возненавидит — и будет права. Есть вещи, которыми ты не в состоянии управлять, и такие, которые не в силах исправить, тем более когда причинен вред и совершено предательство. Нельзя рассчитывать, что человек останется рядом с тобой после того, как ты использовал его в качестве простой пешки в собственной игре, да еще с угрозой для его жизни.