Пророчество Апокалипсиса 2012 - [61]

— Я собираюсь вступить в переговоры, — сообщила Рита, — поэтому мне нужно выглядеть невооруженной.

С этими словами она заткнула пистолет сорок пятого калибра за пояс джинсов и прикрыла надетой навыпуск рубашкой.

— Ты знаешь их язык? — поинтересовался Джеймси.

— Она знает долбаный науатль, — ответил за нее Харгрейв.

Джеймси вручил Куп помповое ружье.

— Почищено, смазано, отлажено, заряжено, — сказал он. — Для стрельбы по крупной мишени ничего лучше быть не может. Передергиваешь вот тут, наводишь и жмешь на курок — вот сюда. Хочешь выстрелить снова — удерживаешь курок нажатым и передергиваешь ствол. Проще некуда — действует примерно как полуавтомат, но куда надежней, что в этих песках немаловажно.

— В каждом патроне девять дробин тридцать третьего калибра, — добавил Харгрейв. — Таким образом, можно выпустить сорок четыре картечины за восемь секунд. Даже автомат с магазином на тридцать шесть патронов не вышвырнет столько свинца за такое время.

— Рита, не позволяй им подойти слишком близко, — предостерег Джеймси. — Наши дробовики бьют мощно, но не слишком кучно.

— Я не собираюсь с ними целоваться, — хмыкнула Рита.

Харгрейв оглядел окрестности.

— Вот эти валуны могут послужить естественным укрытием: оттуда каньон просматривается на сто футов. Прячься за первым, Джеймси, а я за вторым. — Харгрейв вручил Мартинесу повода мулов со словами: — Позаботься о животных.

— Я сам был в молодости soldado[26], сеньор, — попытался возразить погонщик мулов. — Я умею стрелять из pistola.[27]

— Лучше как следует присмотри за вьюками, — проворчал Харгрейв, отказываясь дать ему оружие.

Он достал четвертый «сорок пятый» и протянул Купер.

— Зачем мне две пушки? — не поняла она.

— Если дела пойдут плохо, используешь против себя.

Все они повернулись и посмотрели вдоль каньона.

Как только они появятся из-за того, дальнего, поворота, — сказал Харгрейв, — разверните мулов в стороны. Куп, держись позади Риты, но не за спиной, а правее. Дробовик повесь на седло, зацепи ремнем за луку, но по свою сторону мула, так, чтобы им не было видно. — Он внимательно присмотрелся к двум женщинам.

Джеймси бегом вернулся к ним, и двое мужчин, опять же бегом, припустили по каньону к намеченным в качестве укрытий валунам. Через несколько минут бандиты появились из-за поворота, остановились и стали переговариваться. Две сидевшие верхом женщины и погонщик мулов тоже остановились, спешились и развернули мулов поперек ущелья, между собой и бандитами.

Один из всадников выехал вперед на широкогрудом гнедом. Он был в грязных рабочих брюках, коричневой рубашке без воротника и поношенной, пропотевшей и запыленной фетровой шляпе. Его широкий нос, выступающие скулы и все загорелое лицо не отличались чистотой. Грудь пересекал патронташ, две трети ячеек которого были пусты. На левом бедре висела кобура, из которой торчала потертая, под орех, кобура большого никелированного револьвера.

— Что вам нужно здесь, в каньоне? — спросил он, мешая английские и испанские слова.

Как сразу поняла Куп, ни тот ни другой язык не был для него родным.

— Искали старинный клад, — ответила Рита.

— Нашли?

— Пусто. Мы бросили поиски.

— Плохо, — сказал он. — Зря вы сюда сунулись. В этих каньонах полно бандитов. Но к счастью, мы федералы. Мы выведем вас отсюда в безопасное место.

— Нам с вами не по дороге.

— Еще как по дороге. И уж конечно, — добавил он, обращаясь к Мартинесу, — сперва мы осмотрим ваши вьюки. А вдруг вы пытаетесь незаконно вывести исторические ценности из нашей страны.

— Я же сказала, у нас ничего нет, — заявила Рита.

— О, кое-что есть. Мулы — это уже кое-что. И вьюки тоже кое-что.

«Ну вот, ты себя и выдал», — подумала Куп.

— Но мы не можем отдать вам мулов, — с чарующей улыбкой проговорила Рита. — Иначе нам придется идти пешком.

Словно в ответ на вопрос, бандит отрывисто рассмеялся и, достав из седельной сумы бутылку с коричневой жидкостью, открыл ее и приложился. Текила булькала до тех пор, пока ему не пришлось прерваться, чтобы набрать воздуха.

— Поскольку мы федералы, вы будете делать то, что вам скажут.

— А где ваши жетоны? — поинтересовалась Рита.

Бандит одарил их самой непристойной ухмылкой, какую Куп когда-либо видела.

— Не заставляй меня повторять, — сказал он.

— О, так ты тоже смотрел это кино? — спросила Рита.

Бандит обернулся и крикнул товарищам, что она хочет узнать, смотрели ли они киношку про Сьерра-Мадре.[28] Говорил он на науатль, лишь с вкраплением испанских слов, но Куп его поняла.

— Хреновы жетоны нам без надобности! — крикнули они хором по-английски.

«Боже, — подумала Куп, — неужели этот долбаный фильм смотрели все на свете?»

Но если мы отдадим вам мулов, — снова улыбнувшись, произнесла Рита, — тогда у нас точно ничего не останется.

Нет, кое-что останется. Останутся киски, что у вас между ног. — Последнее предложение он почти прокричал, с нажимом на слове «киски». Его приятели разразились грубым хохотом.

Повернувшись в седле, бандит броском разбил опустевшую бутылку из-под текилы о стену каньона и, прежде чем Куп успела оторвать взгляд от осколков стекла, выхватил револьвер с никелированными накладками и нацелил его прямо в грудь ее подруге. То был «кольт-миротворец»