Пророчество Апокалипсиса 2012 - [54]

Снова раздался хриплый смешок, а потом вопрос, ошеломивший меня, потому что я никогда не решался задать его себе сам:

— Может быть, ты также хотел узнать… кто твой отец?

38

На следующее утро, на рассвете, мне было велено предстать перед правителем.

Я быстро стряхнул остатки сна, чтобы явиться бодрым, и, торопливо одевшись, поспешил во дворец, служивший правителю временной резиденцией.

Небо было ясным. Влажный воздух уже прогрелся, хотя в нем еще чувствовалась прохлада после прогремевшей час назад грозы.

В этот день на утреннем небосводе был виден звездный бог Кецалькоатль[24], хотя я знал, что лишь немногие люди могли бы это отметить. Звездный бог — ярчайший объект ночного неба, а порой, в определенные дни года, он отчетливо виден и днем. Однако большинству людей невдомек, что иногда он появляется на небосводе днем, свет от него исходит очень слабый, так что увидеть его можно, лишь зная, куда смотреть… и обладая исключительным зрением. И знание, и зрение у меня были.

Я был допущен во внутренние покои и впервые оказался с правителем наедине. Это вызвало у меня растерянность, а когда я попытался пасть ниц, правитель жестом повелел мне оставаться на ногах.

— Я намерен принять участие в игре в мяч здесь, в Тахине, — заявил он.

Ничего необычного в этом заявлении я не нашел. Тлачтли считалось священнодействием, участие в котором не порицалось даже для знати и членов правящих домов. Правда, не все они выходили на площадку сами. Некоторые выставляли за себя рабов, становившихся знаменитыми игроками. И всякой игре сопутствовали безумные ставки.

— Принц Тицок, наследник трона Теотиуакана, желает укрепить союз с Толланом, вступив в брак с моей сестрой. Моя знать поддерживает этот союз. А я против него. Теотиуакану доверять нельзя. Они с алчной завистью взирают на наше изобилие и негодуют из-за того, что вынуждены платить нам дань.

Правитель мерил комнату шагами, разговаривая больше с самим собой, но потом устремил взгляд на меня:

— У меня есть сильное подозрение, что принц Тицок надеется через брак с сестрой стать моим наследником. А когда это случится, постарается ускорить мой уход из сего бренного мира. Итак, я вызвал Тицока сыграть со мной в тлачтли. Если он победит, то получит в награду мою сестру Цьянью, но, если проиграет, свадьба не состоится. А он сам умрет.

Заявление правителя ошеломило меня. Неужто это возможно — решать судьбу державы на игровой площадке?

Кецалькоатль смотрел мимо меня, явно не ожидая ответа, да и сам я был слишком потрясен, чтобы как-то высказываться по поводу услышанного. Я лишь чувствовал, что он напряженно размышляет о чем-то своем, возможно, даже пытается разобраться в одолевающих его противоречивых мыслях.

— Все будет передано в руки богов. Пусть они решают, быть ли этому браку, — заявил правитель. — Однако двое ближайших моих советников склонны полагаться на твои способности. Мне известно, что ты помогаешь Звездочету в важнейшей работе, тайной работе, о которой мы не станем говорить вслух. Поэтому я тоже доверяю тебе.

Я знал, что правители иногда решали вопрос о спорных владениях с помощью игры, приписывая ей вещее, пророческое значение, однако сейчас в зависимость от исхода состязания было поставлено большее — будущее Толлана и его собственная жизнь. Но возможно, героическая склонность к риску была семейной чертой. Я знал, что отец Кецалькоатля в молодости вызвал на игру вождя, с которым соперничал за власть. Победитель должен был получить трон — и он его получил.

Слышал я и о том, что правитель Шочикалько поставил на кон все, что имел, — и проиграл.

И вот сейчас правитель призвал меня к себе, но для чего? Воздействовать на то, что происходит на игровом поле?

— Это будет Игра черепа.

Ай-йо! Игрой черепа называлась решающая игра, венчавшая ежегодные состязания в Тахине. В ней участвовали две команды, одержавшие наибольшее число побед, а мячом служил настоящий человеческий череп, наполненный изнутри и покрытый снаружи резиной. Причем череп этот принадлежал капитану команды, проигравшей в прошлой, такой же, игре, — поражение стоило ему головы.

Владыки Смерти могли проявить себя в игре двояко: голову проигравшего мог отсечь победитель или… он мог лишиться жизни прямо в ходе игры. Мяч, изготовленный из черепа, был гораздо тяжелее и прочнее обычного, так что иногда его попадание убивало игрока на месте.

У меня не было слов. Правитель рисковал своими владениями и жизнью, чтобы избежать брака, которого желала его знать, и который казался политически оправданным шагом, поскольку позволял сблизить две самые могущественные державы сего мира.

Проигрыш был бы воспринят всеми как знак немилости богов по отношению к Кецалькоатлю, и это в то время, когда засуха, неурожаи и нехватка провизии и без того подрывали его положение. Поражение запросто могло подтолкнуть тольтекскую знать к мятежу или подвигнуть кого-нибудь из соседних правителей на вторжение. Но с другой стороны, команда Теотиуакана уже побеждала Толлан. Значит, победив в игре, наш правитель показал бы, что вернул себе и городу благоволение небес.

— Когда состоится игра? — спросил я.