Пророчества знаменитых ясновидящих - [6]

Исследователи отмечают, что в подземном царстве лишь один Тиресий по милости Персефоны обладал полной памятью и сознанием. Его оракул находился в Орхомене, а в Фивах в более поздние времена показывали место, с которого Тиресий наблюдал за полетом птиц, и камень, на который садилась его дочь Манто во время прорицаний.

Надо сказать, что слепота не случайно становится знаком сверхзрения Тиресия. Именно в темноте памяти зрительные образы легко отрываются от своего контекста, перекомбинируются, накладываются друг на друга, создавая новые смыслы. Метафорическая слепота становится условием своеобразного «чтения» и следующего за ним прозрения. Она позволяет отрешиться от навязчивого присутствия видимого текста, чтобы поднять из глубин знание и погрузить текст в истоки.

Престарелый Тиресий, пользующийся общим почтением, говорящий от лица богов, спорящий с царями, порицающий их и дающий им советы, – важный герой античных произведений на сюжеты из «фиванского» цикла мифов: «Царя Эдипа» и «Антигоны» Софокла, «Финикиянок» Еврипида (где появляется вместе с дочерью) и «Вакханок».

«Двуполый» слепец Тиресий пришел из античности и в наши дни. Он появляется в процессии бессмертных провидцев в «Гниющем чародее» Г. Аполлинера и упоминается в его драме «Сосцы Тиресия». Он занимает центральное место и в поэме «Бесплодная земля» Т. С. Элиота:

В лиловый час, когда глаза и спины

Из-за конторок поднимаются, когда людская

Машина в ожидании дрожит, как таксомотор, —

Я, Тиресий, пророк, дрожащий меж полами,

Слепой старик со сморщенною женской грудью,

В лиловый час я вижу, как с делами

Разделавшись, к домам влекутся люди…

Сивилла Кумская

Изгнанница

В античные времена сивиллами называли странствующих пророчиц, которые, подобно гомеровским гадателям, предсказывали будущее, судьбы людей и объясняли происходящие знамения, впадая в экстатическое состояние. По утверждению философа Гераклита, «изречения сивиллы были порождением не человеческого ума, а скорее божественным внушением, ибо голос ее простирается на тысячу лет через бога». Более того, в одном из своих сочинений древнегреческий поэт Серапион говорит, что «сивилла не переставала предсказывать и после смерти. Дух, покинувший ее, являл ту же способность к прорицанию, а тело, превратившись в землю, произрастало травой». Вот почему, как утверждали древние римляне, по внутренностям животных, щипавших траву на этом месте, можно было узнавать будущее.

История сохранила имена двенадцати легендарных сивилл античности (в Древнем Риме их еще называли парками или фатами). Но самой знаменитой из них, конечно же, была Сивилла Кумская, почитавшаяся не только в седой древности, но и после распространения христианства. Традиционно она изображалась держащей в руке книгу и символ с крестом.

Известно, что сивиллы считались ясновидящими и записывали свои видения в особые книги. Не была исключением и Сивилла Кумская. Она фиксировала свои видения на пальмовых листьях, составивших в итоге девять фолиантов. В них оказалась изложена вся история Рима (а по другим источникам – и вся история мира) – с древнейших времен и до самого конца.

Первое упоминание о Сивилле, по свидетельству историка Плутарха, принадлежит Гераклиту (VI–V века до н. э.). Родом она была из города Эритреи и в юности, говорят, обладала удивительной красотой. Аполлон, как и подобает божественному искусителю, пленился ее неземной прелестью и предложил свою любовь. Однако гордая вещунья пожелала от сына Зевса поистине высочайшего дара: столько лет жизни, сколько песчинок на эритрейском взморье. В результате изворотливая Сивилла осталась девственницей, а обиженный Аполлон велел ей уехать подальше, ибо только вдали от эритрейской земли его подарок обретал силу чуть ли не бесконечного долголетия.

Так Сивилла оказалась в Кумах – древнегреческой колонии на побережье Неаполитанского залива. (Кстати, в 1932 году восточнее этого города археологи обнаружили «пещеру Кумской Сивиллы» – стометровый коридор, прорубленный в скале.)

Эней

Согласно «Энеиде» Вергилия (I век до н. э.), спустя какое-то время город, ставший для Сивиллы новой родиной, посетил троянский герой Эней. Он покинул горящую Трою, долго скитался по морю, снискал любовь карфагенской царицы Дидоны, оставил ее и вот теперь приплыл к италийским берегам. Надо сказать, что такую судьбу ему несколькими годами ранее предсказала Кассандра. Впрочем, Эней, как и все окружающие, ей тогда не поверил. Но затем оказалось, что пророчество было верным. Помнивший об этом илионский беженец, видимо, проникся доверием ко всякого рода вещуньям и пришел к Сивилле, обитавшей в «городе ста пещер».

В поэме Вергилия Эней, посетив Сивиллу, спрашивает, что ждет его в будущем. Далее римский поэт изображает экстаз пророчицы как вакхическое неистовство, которое стократно повторяет пещерное эхо:

«Время Судьбу вопрошать! Вот бог! Вот бог!» – восклицала

Так перед дверью она и в лице изменялась, бледнея,

Волосы будто бы вихрь разметал, и грудь задышала

Чаще, и в сердце вошло исступленье, выше, казалось,

Стала она, и голос не так зазвенел, как у смертных,