Пропажа осла - [11]

Итак, обет был дан. Вскоре сообщили, что у Худаяр-бека родилась девочка. Кербалай-Гейдар назвал своего сына Вели-гулу, Худаяр-бек свою дочь - Гюльсум.

В ту же ночь Молла-Пиргулу прочитал молитву о сийге, и Гюльсум стала нареченной Велигулу. После этого дружба между Кербалай-Гейдаром и Худаяр-беком стала еще крепче, они стали близкими родственниками и дни и ночи пропадали друг у друга.

Смело можно сказать, что даже родные братья не могли быть так ласковы друг с другом, как они.

До самой смерти Кербалай-Гейдара их дружба ничем не омрачалась.

Зная их взаимную любовь, люди были уверены, что смерть Кербалай-Гейдара потрясет Худаяр-бека, но милейший Худаяр-бек повел себя так, что потрясенными оказались люди. А сделал он вот что: не успел Кербалай-Гейдар испустить дух, как Худаяр-бек послал сказать его вдове Зейнаб, чтобы она и не помышляла выходить замуж за кого-либо, кроме него.

Почему?

Потому что Кербалай-Гейдар якобы завещал ему, Худаяр-беку, жениться на Зейнаб, и он ни в коем случае не позволит, чтобы она вышла за кого-нибудь другого.

Как только слух о домогательстве Худаяр-бека распространился по селу, народ сразу понял, что дружба между Кербалай-Гейдаром и Худаяр-беком была основана не на печатании фальшивых денег и не на занятии контрабандой; все поняли, что они любили не друг друга, а скорее, жен друг друга. Кто знает, быть может, если бы раньше умер Худаяр-бек, то Кербалай-Гейдар захотел бы жениться на его вдове.

Посланцу Худаяр-бека Зейнаб ответила, что он ей не чета и такого как Худаяр-бек, она и в слуги себе не взяла бы.

Зейнаб послала Худаяр-беку такой ответ потому, что тело ее мужа, быть может, еще не успело остыть в могиле, и незачем ей было, еще не сняв траура, пускаться в поиски нового мужа.

Такой ответ она послала Худаяр-беку еще потому, что тотчас после смерти Кербалай-Гейдара Зейнаб получила такое же предложение от двух почтенных и достойных людей. Один из них был всеми уважаемый в селении Данабаш Гаджи-Гамза, а другой глава селения Чарчи - Халыкверди-бек. Им обоим Зейнаб велела передать, что о новом замужестве она и не думает.

В-третьих, Зейнаб ответила Худаяр-беку так, потому что какая бы женщина ни была, бедная или богатая, молодая или старая, красивая или некрасивая, она скорее согласилась бы навеки остаться без мужа, чем сделаться женой такого урода, как Худаяр-бек.

Все это были подлинные слова Зейнаб, сказанные ею посланцу Худаяр-бека.

Тем не менее Худаяр-бек не терял надежды; он все еще думал, что смягчит и уговорит Зейнаб. Особые надежды он возлагал на Велигулу. Он точно знал, что тот давно уже любит его дочь - Гюльсум и последнее время поговаривает даже о свадьбе. Раз так, значит, незачем терять надежду. Худаяр-бек полагал, что Велигулу как-нибудь уговорит мать и добьется ее согласия на брак с ним.

Первое время Велигулу вовсе не интересовало новое замужество матери. Какое, дескать, ему дело? За кого бы мать ни вышла замуж, лишь бы его нареченная Гюльсум была здорова! Велигулу был по уши влюблен в свою невесту, а дело приняло совершенно неожиданный оборот.

Видя упорное нежелание Зейнаб выйти за него замуж, Худаяр-бек послал передать ей, что, во-первых, он отныне не хочет выдавать свою дочь за Велигулу, а во-вторых, покойный Кербалай-Гейдар остался ему должен двести рублей по векселю и необходимо, чтобы Зейнаб и Велигулу вернули ему, Худаяр-беку, эти деньги и не доводили дела до суда.

На эти новые притязания Худаяр-бека Зейнаб ответила, что если он не хочет выдать свою дочь за ее сына, то и она отказывается от нее. Что же касается денег, то, если Кербалай-Гейдар остался ему должен, то пусть с него и взыщет свои деньги.

Велигулу ничего не знал об этом, так как в этот день он сеял в поле. Вернувшись с работы и загнав скотину в хлев, он вошел в комнату и, увидев мать расстроенной, спросил о причине ее плохого настроения.

Зейнаб сидела на коленях в углу и вязала чулок. Она казалась очень грустной. Слева около нее полулежала ее дочь Физза и не сводила глаз с матери. Поодаль на голом полу играла младшая девочка, Зиба.

Когда вошел Велигулу, Зейнаб подняла на него глаза, потом еще ниже опустила голову и провела кончиком головного платка по глазам. Велигулу сразу понял, что мать плачет. Он присел в стороне и как все усталые люди прислонился к стене и вытянул ноги.

- Мама, что с тобой, ты плачешь?

Зейнаб подняла голову. Слезы, как утренняя роса, увлажнили ее ресницы.

- Нет, сынок, не плачу. С чего мне плакать?

Зейнаб старалась скрыть слезы от Велигулу, чтобы не расстроить его, но по голосу ее можно было догадаться, что наплакалась она вволю.

Физза, приподнявшись, села и, тоже готовая расплакаться,

сказала брату:

- Братец, ей-богу, мама говорит неправду, она все время плакала, мы тоже плакали. Давеча...

Девочка хотела еще что-то добавить, но мать остановила ее:

- Довольно, довольно, знаем, что скажешь! Нечего вздор молоть. Ей-богу, Велигулу, ничего особенного не случилось. Осталась я одна, и как-то взгрустнулось, вот и всплакнула. Ничего такого нет.

- Я боюсь, мать, что траур твой до второго пришествия не кончится. Разве можно плакать столько, сколько ты плачешь? Сама подумай, сколько лет прошло, как умер отец...