Пропавшие девочки - [58]

Я знаю, что она убьет меня за это, но я решаю просмотреть ее сообщения. Быстро пролистываю то, которое недавно отправила ей сама, и несколько смс от Паркера, сама не понимаю до конца, что ищу, но интуитивно чувствую, что я уже близко к чему-то важному. Я нахожу кучу сообщений от номеров и имен, которые мне незнакомы. Фото Дары с глазами, большими и темными, словно провалы, сделанные на вечеринках, на которые меня не приглашали, о которых я даже и не подозревала. Расплывчатый снимок голого мужского плеча, может, сделанный по ошибке? С минуту я вглядываюсь в него, пытаясь понять, принадлежит ли оно Паркеру, и, решив, что это не так, быстро пролистываю дальше.

Следующее сообщение и прикрепленное к нему фото заставляют мое сердце остановиться.

Это скорее профессиональный снимок, по крайней мере, кто-то явно поработал над композицией и выставил свет. Дара сидит на красном диване в полупустой комнате. В одном углу виден кондиционер и окно, такое грязное, что я не могу разглядеть, что за ним.

Дара в одном нижнем белье. Руки вытянуты вдоль тела, так что ее грудь и темные пятна сосков прямо в центре кадра. Ее взгляд сфокусирован на чем-то левее камеры, голова запрокинута, как часто бывает, когда она слушает.

Я представляю себе, что человек за камерой (или кто-то еще) дает ей инструкции.

«Опусти-ка руки, милая. Покажи нам, что у тебя есть».

Следующее фото сделано ближе: виден только ее торс. Голова по-прежнему запрокинута, глаза наполовину закрыты, пот струится по шее и ключицам.

Обе фотографии прислали с незнакомого мне номера из Ист Норвока 26 марта.

В день накануне аварии. У меня такое чувство, будто я наконец ударилась о землю после долгого падения. Из меня вышибло дух, и все же, как ни странно, я чувствую облегчение от того, что наконец коснулась твердой земли, наконец все узнала.

Вот оно: в этих фотографиях и кроется причина аварии и ее поведения после, ее молчания и исчезновения.

Не спрашивайте, откуда я знаю. Я просто знаю. Если вам это непонятно, значит, у вас просто не было сестры.

Вступление к дневнику Дары, 2 марта

Все всегда обвиняют меня в том, что я люблю быть в центре внимания.

Но знаете что? Иногда мне хочется просто исчезнуть.

Помню, однажды, когда я была маленькой, Ник разозлилась из-за того, что я разбила ее любимую музыкальную шкатулку, подарок от мамы. Я сказала ей, что сделала это случайно, но на самом деле все было не так. Признаюсь, я ревновала. Мне мама ничего не подарила. Ничего удивительного, да? Ник всегда была любимицей.

Но после этого я все же чувствовала себя плохо. Очень плохо. Помню, я убежала и спряталась в доме на дереве, который построил Паркер. Я собиралась остаться там навсегда. Само собой, где-то через час я проголодалась и спустилась вниз. Никогда не забуду, как приятно было видеть маму с папой, которые ходили по улице с фонарем и звали меня.

Думаю, это и есть самое приятное в исчезновении: та часть, когда люди ищут тебя и умоляют вернуться домой.

Ник, 22:15

Кто-то стучит кулаком в окно, и я с визгом подпрыгиваю. Потом в окно светят фонариком. Охранник жестом просит меня опустить стекло.

– Ты в порядке? – спрашивает он.

Я узнаю в нем одного из тех, кто стоял в воротах и наблюдал за порядком, пока гости покидали парк. Наверное, он также должен проследить за тем, чтобы на парковке никого не осталось. Я смотрю на консоль и понимаю, что просидела в машине больше двадцати минут.

– Я в порядке, – отвечаю я.

Охранник, похоже, мне не верит. Он светит фонариком прямо мне в лицо, практически ослепляя. Видимо, хочет посмотреть на мои зрачки и убедиться, что я не пьяна и не под кайфом. Я заставляю себя улыбнуться.

– Правда, я уже уезжаю.

– Тогда ладно, – отвечает он, постукивая по боку машины костяшками пальцев, чтобы придать вес своим словам. – Только сначала допиши сообщение, а потом уже выезжай на дорогу.

Я замечаю, что все еще держу в руках телефон Дары.

– Хорошо, – обещаю я.

Удовлетворенный моим ответом, он отворачивается и уходит по направлению к воротам.

Я снова поднимаю стекло, поворачиваю ключ в зажигании и включаю кондиционер. Слова охранника навели меня на одну мысль.

Я собираюсь отправить сообщение на этот номер из Ист Норуока, с которого пришли два полуобнаженных фото. С минуту сомневаюсь, набираю и стираю текст. В конце концов останавливаюсь на простом: «Привет! Ты где?»

Знаю, это сумасшедший риск, я действую наобум. Я даже и не жду ответа. Но почти мгновенно телефон Дары звякает. Я чувствую, как к кончикам моих пальцев приливает адреналин.

«Кто это?»

Я игнорирую вопрос.

«Снова смотрела наши фотки, – пишу я. И добавляю: – Они такие горячие». Я вытираю пот со лба внутренней стороной запястья.

С минуту телефон молчит. Мое сердце бьется так сильно, что я слышу его стук. Затем, когда я уже готова сдаться и нажать на газ, экран снова загорается.

«Серьезно, кто это?»

Понимаю, что я неосознанно задержала дыхание. Теперь я делаю длинный выдох, чувствуя себя воздушным шариком, который только что проткнули.

Умом я понимаю, что фото, скорее всего, ничего не значат. Дара просто напилась, разделась и позволила какому-то уроду сделать несколько снимков, а теперь даже не помнит об этом. Конец истории. И я не могу объяснить непроходящее, устойчивое чувство, что именно здесь кроется какая-то ниточка, которая поможет мне связать воедино события последних четырех месяцев. То же чувство я испытываю, когда пытаюсь вспомнить слова знакомой песни, которые выскочили из головы.